— Нам ни за что без воды не добраться до Кабула, — сказала она.

— А что будет, когда мы до него доберемся? Кто нам там поможет? Что это вообще за тварь, ко всем чертям?

— Если б я знала, не стала бы открывать.

Для человека, чьих друзей только что пожрала мерзопакостная скотина, Радость казалась потрясающе спокойной.

— В самом деле. Но я не заметил, как оно оттуда выскочило. Я, конечно, что-то почувствовал — но не таких габаритов.

— Действуй, Шмяк, не думай. Действуй.

Она вручила мне один курдюк, и я погрузил его в каменную цистерну, стараясь за бульканьем воды различить, чем сейчас занимается монстр. Но вокруг лишь время от времени блеяли козы, да в ушах у меня стучал собственный пульс. Радость закупорила курдюк, один за другим открыла загоны для свиней и коз и выгнала всех животных на плато.

— Пошли! — крикнула она и начала спускаться по тропе к невидимой в темноте дороге.

Я вытащил курдюк из цистерны и как можно быстрее припустил следом. Луна сияла достаточно ярко, и бежать было легко, но поскольку я и при дневном-то свете дорогу бы не отыскал, в потемках мне как-то не хотелось делать ложных шагов по смертоубийственному серпантину без проводника. Мы уже почти миновали первый отрезок, когда услыхали сзади мерзкий вой, и в пыль прямо перед нами рухнуло что-то тяжелое. Переведя дух, я опознал окровавленную козью тушку.

— Вон! — Радость ткнула вниз: под скальной стеной среди камней что-то двигалось.

Оно посмотрело на нас, и ошибиться насчет сияния желтых буркал было уже невозможно.

— Назад. — И Радость дернула меня с дороги.

— Это единственный спуск?

— Либо тут, либо нырнуть с обрыва. Это же крепость, не забыл? Здесь не задумывались легкие входы и выходы.

Мы вернулись к веревочной лестнице, перекинули ее через край и начали спускаться. Когда Радость уже ступила на карниз и нырнула в проход, что-то тяжелое звездануло меня в правое плечо. Рука мгновенно онемела, и я выпустил лестницу. К счастью, пока я падал, ноги запутались в перекладинах, и я повис вверх тормашками, заглядывая в устье коридора, где стояла Радость. Перепуганная до смерти коза, ударившая меня, верещала, падая в пропасть, потом донесся глухой стук, и визг прекратился.

— Эй, пацан, ты ведь еврей, правда? — раздался сверху голос.

— Не твое дело, — ответил я.

Радость схватилась за лестницу и втянула нас вместе в пещеру как раз вовремя — мимо провизжала еще одна коза. Я проехался носом по песку и заболботал, пытаясь одновременно отдышаться и отплеваться.

— Давно я еврея не пробовал. Хороший жид — больше мяса набежит. Вот что китайцам не удается: их шесть-семь скушаешь, а через полчаса опять голодный ходишь. Не примите на свой счет, мамзель.

— Что он сказал? — спросила Радость.

— Говорит, ему нравится кошерная пища. А его эта лестница выдержит?

— Сама делала.

— Великолепно.

Мы уже слышали, как под тяжестью монстра стонут веревки.

Джошуа и Валтасар въехали в Кабул в такое время суток, когда по улицам бродят лишь головорезы и шлюхи (причем шлюхи после полуночи предлагают «головорезные скидки» для поддержания бизнеса). Старый чародей задремал, убаюканный верблюжьей размашистой иноходью. Поведение его сильно озадачило Джоша — примерно как и вся катавасия с демоном. Сам он в седле мог думать лишь об одном: как бы не сблевнуть. Это называют морской болезнью пустыни. Джошуа стегнул Валтасара по ноге болтавшимся концом поводьев, и старик, фыркнув, проснулся.

— Что такое? Уже приехали?

— Ты можешь контролировать демона, старик? Мы достаточно близко, чтобы ты его подчинил?

Валтасар закрыл глаза, и Джошуа решил, что он засыпает снова, — вот только руки чародея задрожали в каком-то невидимом напряжении. Через несколько секунд Валтасар открыл глаза.

— Не могу сказать.

— Но ты же мог сказать, что он вырвался.

— Тогда волна боли прокатилась по всей душе. У меня не получается близкий контакт с демоном постоянно. Вероятно, мы еще слишком далеко.

— Лошади, — сказал Джошуа. — Они быстрее. Давай разбудим хозяина конюшни.

И Джошуа повел его по улицам города к той конюшне, где мы оставляли верблюдов, когда приезжали исцелить ослепленного охранника. Лампы внутри не горели, но в дверном проеме соблазнительно позировала полуголая шлюха.

— Особое предложение для головорезов, — на латыни сказала она. — Двое на одну, но если старик не потянет — никакой компенсации.

Джош так давно не слышал римской речи, что сообразил только через секунду.

— Спасибо, мы не головорезы.

Они обогнули ее и забарабанили в дверь. Шлюха провела заточенным ногтем Джошу вдоль позвоночника.

— А кто же вы? Может, у меня найдется другое особое предложение.

Джош даже не оглянулся.

— Он — колдун двухсот шестидесяти лет от роду, а я либо Мессия, либо безнадежный жулик.

— Э-э, ну да — для жуликов скидка имеется, а вот колдуну придется оплачивать полный тариф.

Джошуа слышал, как в доме кто-то зашевелился, и чей-то голос велел ему придержать коней: хозяева конюшен всегда так говорят, если заставляют себя ждать. Джош повернулся к шлюхе и бережно коснулся ее лба.