Они поскакали к реке, к длинным, в несколько рядов трибунам, построенным для зрителей, которые соберутся посмотреть гонки на лодках. Здесь же была устроена временная пристань, где стояло два десятка больших торговых судов, по самый планшир забитых солдатами и грузами. Бетуларн Белая Рука, с ног до головы закованный в обсидиановую броню, возвышался на мостике переднего корабля и держал в поднятых руках длинный — в его рост — обитый пурпурной кожей ящик. Завидев короля, он, чеканя шаг, в сопровождении почетного эскорта отправился к королю. Сошел по сходням, поднялся на невысокий берег и, остановившись в нескольких метрах от монарха, опустился на колено. Слезы текли по его морщинистому лицу.

— Полноправный Властитель Высот и Глубин! — проревел благородный фирвулаг. — Монарх Адской Бесконечности, Отец всех фирвулагов, Незыблемый Страж всем Известного Мира, в твои руки передаю я наш священный меч!

Шарн соскочил с седла, взял ящик, откинул крышку. Гигантский голубовато-стальной стеклянный стержень блеснул на солнце. На рукоятке — массивной, под могучую хваткую руку — посверкивали сделанные из драгоценных камней разноцветные головки кнопок и переключателей. Кабель, выполненный в виде перевязи, был аккуратно свернут бухтой в предназначенном для него углублении. Изогнутый магазин был заряжен энергией по самую золотистую черточку.

— Великая Тэ! — воскликнул Шарн. — Наконец-то… — Он с благоговением взял в руки меч — древнее фотонное оружие.

Бетуларн и все воины-фирвулаги на кораблях вытянулись, замерли по стойке «смирно», приложив сжатые кулаки к сердцу. Суголл не спеша слез с халика, в мгновение ока принял свой подлинный облик и припал к земле — вид этого невообразимого, похожего на спрута с гигантской уродливой человеческой головой существа вызывал неодолимое отвращение, однако никто из фирвулагов даже глазом не моргнул. Они дружно, хором запели священный гимн.

Когда последние звуки торжественной песни, эхом отозвавшиеся в заречных лесах, окончательно стихли, король Шарн повелел:

— Ты, — указал он на Бетуларна, — опояшешь меня!

Благородный фирвулаг щелкнул застежкой, поднял овеянное легендами оружие и, зацепив перевязь за запястье повелителя, застегнул ее. Лицо Шарна, взявшего в руки меч, приобрело восторженно-загадочное выражение.

— Слитсал! Слитсал! Слитсал!.. — грянули солдаты на кораблях.

— Пусть люди отдохнут, а ты, Белая Рука, прогуляйся с нами, — приказал король.

Шарн продел стеклянный стержень в специально сделанную петлю на поясе и зашагал по посыпанной свежим золотистым песком дорожке к трибунам.

Легкий ветерок пахнул зноем, смешанным с густым ароматом разнотравья.

Бетуларн сумрачно глянул на повелителя ревунов.

— Кузен Суголл, твое долгое отсутствие при высоком дворе короля фирвулагов плохо сказалось на уважении к традициям. Я не вижу в тебе прежнего благочестия. Кое-кого могут посетить сомнения — верен ли ты, как прежде, заветам предков?

— Я всегда был преданным слугой нашей Богини, честным вассалом короля.

— Подожди, Белая Рука, — миролюбиво сказал Шарн. — Сейчас не время вспоминать былые обиды.

— Я всего лишь забочусь о вашей чести, Ваше Величество, — прорычал великан. — Будьте уверены, что я останусь навеки верным вам и трону фирвулагов. До той самой поры, пока земля и небо не провалятся в преисподнюю и вслед за всепоглощающим пламенем на землю не спустится Мрак.

Король, казалось, не слышал верноподданного рыка благородного фирвулага. Шарн шагал опустив голову, и трудно было понять, — то ли он вслушивался в звонкие трели жаворонка, голосисто заливавшегося над степью, то ли, придавливая огромными сапожищами головки лютиков, следил, как луговые травы поднимали соцветия.

Теперь они — все трое — шли по луговине. Суголл не спеша переставлял щупальца — ставил их осторожно, бережно, стараясь не помять траву. Бетуларн громко топал сзади, его шумное, хриплое дыхание удивительным образом вплеталось в пение птиц, шорох ветра — словно корова всхрапывала и отдувалась, набив до отказа брюхо пахучим обильным кормом…

Первым нарушил молчание Суголл.

— Я утверждаю, что всегда был верным вассалом королевского дома фирвулагов.

— Знаю, — ответил Шарн. — Кузен, стоит ли обращать внимание на те окололитературные реминисценции наших старых традиционалистов, которые имеет в виду Бетуларн.

— Что-то я не совсем понял, — откликнулся Суголл.

— Я тоже, — взревел (промычал?) Бетуларн. — Что за около… Что за реминисценции?.. О чем, собственно, идет речь? Разве мироздание не рухнет в бездну в результате последней войны? Рухнет или не рухнет?.. — требовательно спросил он.

Шарн успокаивающе помахал рукой, затем вытащил священный меч и, улыбнувшись, любовно провел рукавом по ложу, по кнопкам и переключателям, вмонтированным в рукоять. Вставил в гнездо магазин…

— Давайте я объясню вам то, что в конце концов буду вынужден поведать всем фирвулагам. Еще до того, как меня и Айфу короновали, мы долго изучали исторические источники, свидетельства, апокалипсисы, оставленные нам предками. Наши изыскания привели нас к однозначному выводу, что война с Мраком совсем не обязательно явится всеобщим истреблением и концом мироздания. Все источники содержат указания на более оптимистическое истолкование: после великого сражения Добра со Злом мир возродится!.. В новом сиянии, великой славе!.. И возродится он для тех, кто победит Мрак, то есть для нас — фирвулагов!