Он помолчал, потом спросил:

— Сколько вы хотите и когда вы будете готовы отправиться?

— Я хочу два миллиона кредиток или эквивалентную сумму в долларах Марии Терезии, — сказал Ломакс. — И я буду готов отправиться сразу, как только переговорю с Помазанным.

Ломакс внимательно следил за реакцией собеседника, надеясь заметить удивление по поводу того, что он знает имя босса Корбеккиана, смятение, страх, хоть что-нибудь, но лицо его собеседника осталось непроницаемой маской.

— Может оказаться, что организовать это не так-то просто, мистер Ломакс.

— Не сложней, чем уничтожить Айсберга, как можно предположить, — возразил Ломакс.

— Помазанный не любит быть непосредственно вовлеченным в такие дела.

— А я не люблю иметь дело с посредниками.

— Смею вас заверить, что я гораздо больше чем посредник, — заявил Корбеккиан.

— Чего стоят пустые заявления?

— Мне кажется, я не очень вас понимаю, мистер Ломакс.

— Если я буду иметь дело непосредственно с вами, моя цена — три миллиона, — сказал Ломакс. — Решайте, стоят десять минут Помазанного миллиона или нет?

Корбеккиан окинул его долгим, внимательным взглядом.

— Почему вы так стремитесь встретиться с ним?

— У меня на это свои причины.

— Я буду рад передать их ему.

Ломакс покачал головой.

— Я так дела не делаю.

— Мистер Ломакс, могу я дать вам небольшой дружеский совет?

— Я всегда с удовольствием выслушиваю советы, — непринужденно откликнулся Ломакс.

— Если бы я был на вашем месте, то не стал бы выдвигать требований и ставить условий, которые могут вызвать раздражение Помазанного, — сказал Корбеккиан. — Даже такой искусный человек, как вы, не сможет противостоять его гневу.

— Я гораздо более ловок, чем Айсберг, а он до сих пор довольно успешно умудряется противостоять, — заметил Ломакс.

— Неприятности, ему доставляемые, минимальны, и он скорее всего даже понятия не имеет о существовании Помазанного, — ответил Корбеккиан. — Он живет на Внутренней Границе, и его влияние на события абсолютно ничтожно.

— В таком случае зачем вы отправляете людей в такую даль, чтобы убить его?

— А это, мистер Ломакс, уже не ваше дело.

— Если я возьмусь за поручение Помазанного, это станет и моим делом, — сказал Ломакс.

Корбеккиан сунул в пепельницу окурок сигары и сразу же раскурил следующую.

— Не думаю, что мы сможем договориться, мистер Ломакс, — наконец сказал он.

— Конечно, сможем, — невозмутимо возразил Ломакс. — Вам всего лишь надо передать мое предложение Помазанному и сообщить мне его ответ.

Корбеккиан покачал головой.

— Я так не думаю, мистер Ломакс. Вы задаете слишком много вопросов и ставите слишком много условий.

— Я бываю очень требователен, когда на карту ставится моя жизнь, — возразил Ломакс. — Если бы Айсберга было так просто убить, он бы давно уже был мертв.

— Не вижу, о чем могли бы говорить человек, собирающийся убить Айсберга, и Помазанный, — раздраженно заметил Корбеккиан.

— Вы не видите, и что же? — ответил Ломакс. — Зато я вижу, этого достаточно.

— Я очень сомневаюсь, что он захочет разговаривать с вами, мистер Ломакс.

— Непременно захочет.

Корбеккиан даже не пытался скрыть своего любопытства.

— Почему вы так уверены, мистер Ломакс?

— Потому что вы объясните ему, что, если он откажется, я ведь могу предложить свои услуги Айсбергу.

Корбеккиан, наверное, больше минуты сверлил его своим ничего не выражающим взглядом, после чего спросил:

— Где я смогу с вами встретиться?

— Да здесь же завтра вечером.

Щеголевато одетый мужчина встал.

— Завтра, в это же время, я принесу вам ответ. Он развернулся на каблуках и направился к выходу из «Синего шатра».

— Вы ведь не собираетесь и вправду наняться, чтобы убить Айсберга?! — воскликнул Малыш.

— Не будь идиотом.

— Тогда почему же вы не убили его прямо здесь?

Ломакс улыбнулся.

— Я обещал метрдотелю, что не буду проливать ничьей крови на скатерти их заведения.

— А что нам мешает сейчас последовать за этим типом и разделаться с ним?

— Ничего, если не считать здравого смысла, — ответил Ломакс. — Он всего лишь посредник. Если мы убьем его, Помазанный просто найдет кого-нибудь другого, кто будет вербовать для него киллеров.

— В таком случае что же мы будем делать?

— Я останусь здесь наслаждаться представлением.

— А я?