Перед тем как заговорить, Диана судорожно сглотнула.

— Я прошу разрешения войти в Випорт, командир.

— Зачем? Чтобы тоже стать заложницей? Слушай, Диана, я понимаю, что Эйден Прайд — твой...

— Я не намерена совершать бессмысленные поступки. Воин не полагается на пустые жесты. Жертва, даже если и принесена для...

— Не заставляй меня выслушивать проповеди обучения. Я была Сокольничим, ведь помнишь? Ты планируешь получить разрешение на вход от Джаррета Махони?

— Нет. Как только станет достаточно темно, мне необходимо проскользнуть в ту дыру, которую я выстрелами пробила в городской стене. Вертолет даст мне прикрытие на большую часть расстояния между лесом и стеной. И дыра достаточно большая для меня, чтобы...

— А что ты будешь делать, если там окажутся часовые?

— Я сумею позаботиться о них.

— А мятежники на улицах?

— Я сумею позаботиться и о них.

— Звучит интересно. Наверное, я пойду вместе с тобой.

— Нет.

— Ты приказываешь мне оставаться здесь, воин Диана? Ведь, кажется, пока еще я командую...

— Да, ты, но мой план больше, чем то, о чем я уже рассказала. И важно, чтобы все было сделано до подхода другого звена так, чтобы его офицер не успел отменить твоего приказа.

— Ну, уж не знаю, что и сказать, воин Диана. Попытайся убедить меня.

Диана сбивчиво и кратко изложила свои аргументы и... добилась своего.

Полковнику казалось, что Джаррет Махони просто не может остановиться. Он постоянно двигался, как бы подчиняя речь ритму своих движений, и делал это настолько возбужденно, что Эйден с трудом улавливал суть того, что он говорил. Когда Махони отходил слишком далеко, его слов просто не было слышно. Но когда приближался, они ни к чему не относились, так как оказывались, по всей видимости, продолжением той части его речи, которая ушла в пустоту.

— Ты его понимаешь? — спросил Эйден у Мелани Труа.

— Что тут понимать? Он хочет того, чего хочет, и больше ничего не желает знать. Фанатики везде одинаковы, неважно на чьей они стороне.

Эйден пожал плечами.

— Я его и не слушаю.

— Итак, у нас есть два лидера, которые не слышат друг друга. Я полагаю, политика ведется так везде.

— Ты имеешь в виду, что мне следует иметь с ним дело, претор Труа? Согласиться с его требованиями, на исполнение которых, кстати, у меня нет полномочий.

— Нет, — ответила она. — Я так не думаю. Мне кажется, что в данный момент все находятся в тупике. Или ты, или он, или кто-то, но прикажет уничтожить Випорт. Одному из вас придется сдаться.

— Тебя не пугает твой цинизм?

— Нет. Мы, члены Ком-Гвардии, стараемся в политических делах быть реалистами. Это путь Ком-Гвардии, ее, если хочешь, главное кредо.

— Политика это или нет, — сказал Эйден, — но что-то должно произойти. За городскими стенами звено ожидает приказа атаковать, можно призвать на помощь наши истребители...

— Ты можешь приказывать отсюда? Какая сила! Ну и как ты собираешься это сделать?

Хотя Мелани Труа и считала Эйдена наивным, однако он не был настолько глуп, чтобы открыть чиновнику Ком-Гвардии, что у него есть передатчик.

— Я могу сделать это, вот и все.

— Тогда чего ты ждешь? Я слышала, что клановые воины не дорожат своей жизнью, так что, по идее, страх за собственную безопасность не может воспрепятствовать тебе разгромить Випорт. Кроме того, я достаточно наслышана о тебе — вряд ли полковника Эйдена Прайда удерживает страх или нерешительность и уверена, что страх и нерешительность не имеют над тобой власти. Тогда что же удерживает твою руку, Эйден Прайд?

— Прежде всего то, что, уничтожив город, мы не достигнем нужной нам цели, поэтому сначала должны быть испытаны все остальные средства.

— О! — воскликнула Труа. — Я знаю, что кланы не терпят потерь, но это относится только к делам кланов, людям кланов и собственности кланов, не так ли? Ты хочешь сказать, что клановый образ жизни предполагает защиту врага от его собственных потерь? Я хотела бы знать истинную причину твоих колебаний, Эйден Прайд.

Несмотря на простоту речи Мелани Труа и ее обаяние, полковник не был настроен на откровенность с претором. Он знал, как хитры и коварны чиновники Ком-Гвардии. Впрочем, спустя какое-то время его посетила мысль, что в данный момент это не имеет никакого значения. Они оба — заложники во вражеском тылу, а опасаться коварства Мелани Труа можно было, лишь надеясь на скорое освобождение, а его не предвиделось. Стало быть, ее вопросы выражали естественное любопытство и не содержали подвохов.

— Дети, — ответил он, указывая на неугомонных малышей, собравшихся вокруг агроробота. Некоторые из них хныкали, другие плакали, а третьи лишь шепотом жаловались. Молчаливый ребенок был редкостью.

— Дети? Но не ты ли говорил, что в кланах не испытывают особенных чувств к детям, ни к собственным, ни к чужим?

Он кивнул.

— Да, но все не так просто. Мы тоже были детьми, конечно, но сибами.

— Сибами?

— Из сиб-групп. Воинская каста, как ты знаешь, является продуктом генетического производства. Некоторые дети рождаются в одно и то же время и вместе растут первые годы. Те из них, которые проявляют хорошие физические способности, остаются, слабейшие же члены сиб-группы удаляются, занимая места в других кастах. Сибы, выдержавшие тяготы военного обучения, считаются наиболее подходящими для того, чтобы стать клановыми воинами. Но даже они могут вылететь из сиб-групп по тем или иным причинам во время обучения. Только сильнейшие готовы пройти Испытание и стать настоящими воинами.