Перегудов пойдет на допрос вторым. Да, вторым. Это правильно.

Пастухов покачал головой и засмеялся:

– Представляю, как в этом Центре офонарели.

– Это уж точно, - с усмешкой согласился Перегудов.

– Увести, - приказал Тимашук.
– Продолжим, - сказал он, когда за Перегудовым и Сивоплясом со скрежетом закрылась дверь, а Пастухов вернулся в кресло.
– Вы по-прежнему утверждаете, что вы - рядовой запаса?

– Да я уж и не знаю, кто я такой. Может, и в самом деле майор?

– Оставим этот вопрос открытым. Пока. Займемся частностями. Значит, вас повесткой вызвали на переподготовку в подмосковный учебно-тренировочный центр воздушно-десантных войск?

– Да.

– Почему вы решили, что это центр ВДВ?

– У меня же есть глаза.

– Адреса части вы, конечно, не помните?

– Почему, помню. Шестьдесят пятый километр Егорьевского шоссе. От деревни Зюкино поворот налево. Еще около десяти километров до КПП.

– Как вы туда добирались?

– На машине.

– На какой?

– На своей.

– Марка?

– "Ниссан-террано".

– Как добирались ваши товарищи?

– Тоже на машинах.

– Марки?

– У Перегудова - "мерседес". У Хохлова - "форд-скорпио". У Злотникова - "мазератти". У Мухи - мотоцикл "харлей-дэвидсон".

– Муха - прозвище от фамилии?

На губах Пастухова появилась усмешка.

– Нет, - сказал он.
– От гранатомета РПГ-18 "Муха".

– К концу вторых суток вас экипировали, вооружили и отвезли в Кубинку, - продолжал Тимашук.

– Да.

– Куда вы дели свои машины?

– Загнали в гараж. Зампотех обещал, что с ними ничего не случится. Из "мерса" Дока даже стерео-систему забрал. Чтобы не приватизировали. И все кассеты.

– Док - Перегудов?

– Да.

– Какие кассеты?

– Попса. Самая что ни на есть. "На вернисаже как-то раз случайно встретила я вас".

– Вот как? Перегудов любит попсу?

– Он всегда любил старый джаз. Эллингтон, Глен Миллер, Бени Гудман. Не знаю, с чего его на попсу потянуло.

– Значит, вас вызвали повестками, вы приехали на машинах, машины загнали в гараж. Вы понимаете, почему я вас об этом спрашиваю?

– Да. Вам все это кажется невероятным.

– А вам?

– Мне тоже.

– Едем дальше, - кивнул Тимашук.
– Из Кубинки вас доставили на авиабазу, а оттуда на вертолете Ми-17 - к месту выброски. Я не рискнул бы отправлять такую диверсионную группу без прикрытия. Вам дали прикрытие?

– Да.

– Кто?

– Те, кто нас отправлял, - ответил Пастухов без малейшей заминки.

– Какое?

– Пять "черных акул".

– Пять "черных акул"?
– переспросил Тимашук.
– На прошлом допросе вы этого не сказали.

– Вы не спрашивали.

– Вы уверены, что ваши товарищи подтвердят то, что вы сейчас сказали?

– Почему нет? Конечно, подтвердят. Особенно если вы будете расспрашивать их так же вежливо, как меня.

Подполковник Тимашук потянулся за сигаретой. Но сигарет не было, пустая пачка "Мальборо" валялась на верстаке. И это мелкое житейское обстоятельство вдруг воспринялось как дурной знак.

Пять "черных акул".

Если он не врет...

– Вы сказали - пять "черных акул", - повторил Тимашук.
– Можете уточнить тип вертолетов?

– Ка-50.

– Ка-50 или Ка-52?

– Ка-50.

– В чем разница между ними?

– Вы меня проверяете? Или сами не знаете?

– Отвечайте на вопрос.

– Экипаж на "пятидесятых" - один человек. На Ка-52 - двое.

– Вооружение?

– Ракеты "воздух - воздух".

– Сколько штук?

– Шесть. По три с каждой стороны.

Не врет.

Тимашук понял, что нужно срочно менять тактику допроса. Так он ничего не добьется. Он раскрыл кейс и извлек из бокового кармана небольшой шприц-тюбик. Показал Пастухову:

– Знаете, что это такое?

– Догадываюсь.

– Что же это?

– Сыворотка правды. Пентанол или скополамин.

– Правильно, - подтвердил Тимашук.
– Но не совсем. Мы называем это - "Ангельское пение". Все сыворотки правды парализуют волю. Этот препарат - тоже. Но главное - он полностью раскрепощает подкорку. В основе, конечно, наркотики. Укол действует полчаса. После этого человек возвращается в реальность. Что с ним было, не помнит. При одной дозе - без последствий. Вторая доза растормаживает подсознание на более глубоком уровне. Но после этого человек превращается в олигофрена. Навсегда.