"Ангельское пение". Ну, суки.

Тимашук наклонился над креслом. С моего места мне были видны лишь плечи и затылок Дока. Судя по движениям, Тимашук распорол на руке Дока гимнастерку. Выпрямился. Держа шприц-тюбик на уровне глаз, снял защитную оболочку, осторожно сдавил стенки тюбика до появления жидкости на конце иглы. Снова наклонился над Доком.

Пустой шприц-тюбик упал на бетонный пол. Тимашук отошел в угол бокса и включил видеокамеру.

Представление началось.

Подполковник Тимашук почувствовал, как сгустилось и словно бы насытилось опасностью пространство бокса. Он внимательно огляделся. Уголок Дурова. Скорей - манеж. Хищники на полу вдоль стен. Обездвиженные, не представляющие опасности. Опасность была в самой атмосфере. Но это не имело значения. Никакого.

Тимашук понимал, что идет на определенный риск, решая провести допрос не один на один, а в присутствии всех арестованных. Это было вынужденное решение. У него не было времени растягивать процедуру на всю ночь. Понятно, что на миру и смерть красна. При обычном допросе это было недопустимо. Но допрос с "Ангельским пением" - не обычный допрос. Он мог дать неожиданный и сильный эффект. Наемники. Работают вместе не первый год. За бабки. За большие бабки. Маленькие бабки уравнивают, большие разъединяют. Между ними столько всего накопилось, что ой-ой-ой. И если это выплеснется. А это выплеснется.

Даже досадно, что цель допроса такая элементарная.

Плечи Перегудова расслабились, голова откинулась на спинку кресла.

Можно было приступать к работе.

– Как вы себя чувствуете, Перегудов?

– Тепло. Волны шумят. Океан.

– Что вы слышите?

– Чайки. Музыка. Вы мне мешаете,

– Вы среди друзей. Я ваш друг, Док.

– Вы не можете быть моим другом. Я не могу быть вашим другом. Я ничего не сделал для вас. Вы ничего не сделали для меня.

– У нас все впереди. Мы будем большими друзьями. А сейчас мы просто поговорим. Вам же хочется поговорить?

– Да.

– Что такое УПСМ?

– Теперь я одинокая свеча. И грустный танец ча-ча-ча. Я танцую сгоряча.

– Что такое УПСМ? Вы понимаете, о чем я вас спрашиваю?

– Понимаю. Яхта. Другая музыка. Очень громкая.

– Не напрягайтесь. Не мешайте себе. Вы знаете, что такое УПСМ. И скажете мне.

Приоткрытый рот. Остановившиеся зрачки.

Тимашук понял: сейчас скажет.

Но в это время у стены завозились, звякнуло железо на железе - цепочка наручников на трубе, раздался голос Злотникова:

– Не ломай человеку кайф, подполковник. Спроси меня.

Тимашук повернулся к нему:

– Говорите.

– А камеру? Тебе же нужно, чтобы это было на пленке.

Тимашук перевел объектив видеокамеры на Злотникова.

Разбитая губа и ссадины на лице были не лучшим украшением кадра. Но эта запись предназначалась не для суда.

– Назовите себя.

– Рядовой запаса Злотников.

– Вы знаете, что такое УПСМ?

– Так точно.

– Что?

– Управление по проведению спортивных марафонов.

Тимашук извлек из кобуры ПМ и взвел курок.

– Если кто-нибудь. Еще. Скажет хоть одно. Слово. Пристрелю.

– А ты стрелять-то умеешь?
– нахально спросил Злотников.

Тимашук выстрелил. В замкнутом пространстве бокса звук выстрела ударил по ушам. Пуля выкрошила бетон над самой головой диверсанта.

– Ты что делаешь?!
– удивился он.
– А если бы попал? Камера же все пишет!

Ворвался встревоженный Сивопляс с охранниками, ощетинились автоматами.

– Все в порядке, - кивнул им Тимашук.
– Всем выйти.

– Вы бы поаккуратней, товарищ подполковник, - посоветовал Сивопляс.
– Баловство с оружием еще ни к чему не приводило.

– Выйди, - повторил Тимашук.
– Не заходить, не стучать, никого не впускать. Ни под каким видом.

– Да не зайдет никто, не зайдет. А я побуду.

Так-то оно спокойней. Занимайтесь, товарищ подполковник, а я посижу как рыба об лед.

"Черные" вышли. Сивопляс присел на корточки у двери. Привычно, как сидят на Востоке. С носилок приподнял голову Мухин:

– Палят? Или мне снится?

– Снится, - ответил ему Хохлов.
– Ты спи, спи.

Мухин затих.

– Это было предупреждение, - произнес Тимашук.
– Первое и последнее. Я умею стрелять. Злотников, хотите проверить?

– Артист, заткнись, - вмешался Пастухов.
– Уберите ствол, подполковник. Я отвечу на ваш вопрос.

– Позже. Сейчас я разговариваю с Доком.

– Спрашивайте, - сказал Перегудов. Тимашук нахмурился. Клиент не должен реагировать на окружающее. Выстрел помешал действию препарата. Девять минут потеряно. Ладно, ничего страшного. "Ангельское пение" свое возьмет.