— Ты покойник! — заорал он.

Увернувшись от удара, Алекс толкнул противника на ящики. Верхний с грохотом свалился на пол, крышка отскочила, и луковицы, распространяя по всему складу едкий запах, рассыпались по полу.

В этот момент снаружи донесся колокольный звон, и звук этот пронесся по всему Кале, от севера до юга. Вдалеке, со стороны моря, раздался взрыв. Весь день Кит с отцом наблюдали, как маленькие группы солдат направлялись в сторону юга, однако приняли их за дезертиров. Похоже, они ошибались.

Луковицы покатились Эвертону прямо под ноги, и он, поскользнувшись, упал на колено. Бросившись к нему, Фуше махнул ножом, и щеку Алекса прорезала тонкая красная полоса. Кит вздрогнула, словно ей самой сделали больно.

— Нет, — прошептала она.

Она не могла допустить, чтобы Алекса убили! Ведь он проделал такой долгий путь и приехал в страну, где идет война, только ради нее. И Кит бросилась было к мужчинам, но в этот момент на плечо ей легла рука отца, не давая сделать ни шагу.

— Не нужно, Кит, — прошептал он ей на ухо. — Не встревай. Пошли. Они сами разберутся.

— Ты иди! — крикнула Кит, вырываясь. — А я остаюсь.

— С ним? — ехидно спросил отец, указав рукой на Алекса. — Ну и дура же ты. Мы найдем тебе кого-нибудь получше.

— Я не хочу никого, кроме него, отец! — возразила Кит, пятясь от наступавшего на нее Стюарта.

— Час назад ты и слышать не хотела его имени, — напомнил он ей, однако остановился. — Он провел с тобой ночь любви, и ты уже готова забыть все на свете. Ты готова забыть, сколько я для тебя сделал.

— Ты всегда меня учил, что я должна поступать так, как мне хочется. Так вот, я хочу его.

— Какая чепуха! — выпалил Стюарт. — Ты такая же дура и эгоистка, как твоя мать. Зря я потратил на тебя столько времени.

За стеной раздался выстрел, и Кит вздрогнула.

— Не теряй головы, Кит, — проговорил отец, и злость ушла с его лица, словно ее и не было. — Она всегда была тебе нужна и еще пригодится.

— Я знаю, папа, только я никогда больше не буду заниматься тем, чем мы с тобой занимались, — прошептала Кит.

В этот момент Фуше громко выругался, и Кит круто обернулась. Француз наступал на Алекса с ножом в руке, а тот отступал, и из его раненого плеча ручьями стекала кровь. Вот он споткнулся о ящик, попавшийся на его пути, и упал прямо на спину.

— Ты покойник! — взревел Фуше и прыгнул, целясь Алексу прямо в грудь.

Кит громко вскрикнула и рванулась вперед, хотя и понимала: не успеть. Но в этот момент Алекс сунул руку в карман, и стены склада вздрогнули от громкого выстрела. Фуше отбросило назад, колени его подогнулись, он рухнул прямо на пол, да так и остался лежать, бездыханный.

Несколько секунд Кит смотрела на Фуше, не в силах отвести от него взгляда, потом повернулась к Алексу: в кармане его сюртука зияла дымящаяся дыра. Наконец она перевела взгляд на Алекса. Он смотрел на нее, и лицо его было серым и измученным, потом голова его упала на пол, и он закрыл глаза.

Кит с облегчением вздохнула.

— Я не могу остаться с тобой, папа. — Надежды, мечты и тяжелая, страшная реальность — все смешалось сейчас у нее в голове. — Надеюсь, ты простишь меня, — проговорила она, поворачиваясь к нему лицом.

— Какая же ты дурочка, Кит, — повторил Стюарт. Он порывисто обнял ее, чего Кит никак не ожидала, притянул к себе и, вздохнув, взглянул на Алекса. На мгновение лицо его смягчилось. — Этот парень всегда был необузданным, но самое лучшее, что я когда-либо сделал, — это спас ему жизнь. Скажешь ему, что мы теперь в расчете. — Он пожал плечами и прибавил: — И Мартину скажешь то же самое.

Снаружи снова донесся выстрел, потом сердитый окрик, совсем рядом, и Кит встревоженно взглянула на ближайшее закрытое ставней окно.

— Я скажу, папа, — пообещала она, — если ты и в самом деле хочешь, чтобы я… — Она повернулась к отцу, но того уже не было на складе. — Папа… — прошептала Кит и направилась к Хэнтону и Дебнеру, которые уже склонились над Алексом. — Прощай!

— Черт подери, — простонал Эвертон, — ужас как больно!

— Нечего было лезть под пулю! — отрезал шотландец, снимая с Алекса окровавленную рубашку.

Несколько секунд Кит наблюдала за ними и, заметив, что Алекс снова поморщился, подошла поближе. Лицо его по-прежнему было пепельно-серым, и Кит поняла: хоть он и пытается шутить, ему и в самом деле очень больно.