Шрифт:
Упоминания о хазарском государстве в период его окончательного упадка содержатся, главным образом, в мусульманских источниках, однако, как нам предстоит убедиться, они так неясны, что почти каждое имя, дата и географическое название допускают несколько интерпретаций. Историкам, изголодавшимся по фактам, не остается ничего, кроме выбеленных костей и почти несбыточной надежды, что для них найдется, чем поживиться.
В свете сказанного в предыдущих главах складывается впечатление, что решающим событием, ускорившим закат хазарского могущества, стала не победа Святослава, а крещение Владимира. Насколько важна была в действительности эта победа, которую историки девятнадцатого века дружно отождествили с концом хазарского государства? Как мы помним, в древнерусской «Повести временных лет» упоминается только разрушение Саркела, то есть крепости, а не столицы Итиля. Об ограблении и опустошении последнего мы знаем из нескольких арабских источников, так настойчиво указывающих на эти обстоятельства, что их нельзя проигнорировать; однако так и остается невыясненным, кто ограбил столицу. Ибн Хаукаль, главный источник, говорит, что это учинили русы, которые «совершенно разрушили Хазаран, Семендер и Итиль», полагая, как видно, что Хазаран и Итиль — разные города, хотя, как нам известно, то были города-близнецы. Приводимая им дата также отличается от даты падения Саркела в русской летописи, каковое падение Ибн Хаукаль вообще не упоминает, подобно тому, как в «Повести временных лет» не говорится о разрушении Итиля. В связи с этим Маркварт предположил, что Итиль пал не от рук русов Святослава, дошедших только до Саркела, а был сметен некоей свежей волной викингов. Еще больше усложняет ситуацию другой арабский источник: в тексте Ибн Мискавейха сказано, что в роковом 965 г. на Хазарию обрушились «тюрки». «Тюрками» он мог назвать, как предполагает В. В. Бартольд, тех же русов. Однако точно так же речь могла идти, например, о печенегах. Видимо, мы так никогда и не узнаем, кто разрушил Итиль, сколько ни глодать кости Истории [167] .
[167] Если доверять сообщению Ибн Хаукаля, то получается что в 968-969 гг. русы разрушили крупнейшие торговые города Хазарии в Нижнем Поволжье и Прикаспии. В «Повести временных лет» сообщается о походе киевского князя Святослава на хазар и взятии только одного города, Белой Вежи, это событие приурочено к 965 г. В 968-969 гг. Святослав участвовал в войне Византии с Дунайской Болгарией. Как видим, источники противоречат друг другу. Ибн Хаукаль пишет буквально следующее: «Булгар — город небольшой, нет в нем многочисленных округов, и был известен тем, что был портом для (упомянутых выше) государств, и опустошили его русы и пришли на Хазаран, Самандар и Итиль в году 358 и отправились тотчас же после к стране Рум и Андалус, и разделились на две группы, а русы — народ варваров, живущий в стороне булгар, между ними и славянами по реке Итиль». По мнению Т. М. Калининой, эти сведения следует понимать так: во-первых, Ибн Хаукаль путает Болгарию Дунайскую с Волжской Булгарией, и следовательно, поход князя Святослава на Дунай в 968-969 гг. он принял за поход на Булгар и хазарские города в Поволжье; на самом деле, разгрома Булгара не было, а против Хазарии успешно сражались русы, посланные туда Святославом, часть из них, завершив эту войну, возможно, отправилась воевать в Византию и в Испанию, см.: Калинина Т. М.Сведения Ибн Хаукаля о походах Руси времен Святослава // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследования. 1975. М., 1976, с. 95-101. В этой интерпретации вызывает сомнение предположение о том, что дружина действовала без князя — обстоятельство немыслимое для Х в.
Опираясь на эти же самые известия, В. В. Бартольд рисует совсем иную картину, что подтверждает мысль А. Кестлера о невозможности воссоздать непротиворечивую картину событий. «Неоднократно обсуждался вопрос о том, в каком отношении к фактам находится известие, сообщаемое только Ибн Хаукалем, — об опустошении всего Поволжья русами в 358 г. (ноябрь 968-969 г.) Ибн Хаукаль несколько раз упоминает об этом походе в своем труде, по его словам, русы тогда завоевали и подвергли опустошению всю область болгар, буртасов и хазар, те, кто избежал меча, искали спасения на полуостровах Каспийского моря Сиях-кух (Мангышлак) и Баб ал-Абваб (Апшерон); у беглецов было намерение позднее заключить договор с победителями, вернуться на свою родину и жить там под властью русов. Ни Маркварт, ни Вестберг не заметили, что дата 358 г. х., как это видно из главного места, должна была указывать первоначально лишь время, когда Ибн Хаукаль, который был тогда в Джурджане, узнал об этом событии, и только по небрежности автора эта дата была отнесена к самому событию. Таким образом, не существует никакого хронологического противоречия между рассказом жителей Джурджана, который передал Ибн Хаукаль, и сообщением русских летописей о походе великого князя Святослава против хазар в 965 г. Нет также никаких оснований предполагать, что кроме похода, известного из русских летописей, был еще и какой-то другой, совершенно неизвестный набег норманнских викингов. То, что Ибн Хаукаль сообщает о возвращении этих „русов“ через страну румов и Андалус, по всей вероятности, как предполагает и Маркварт, основано на ошибочном сопоставлении с одновременными набегами датских норманнов на Испанию. Столь же сомнительно, действительно ли русские тогда, как это утверждает Ибн Хаукаль, напали не только на хазарское царство, но и на народы среднего Поволжья (о чем в русских летописях ничего не говорится). Здесь, возможно, как вообще во многих арабских известиях, волжские булгары смешаны с дунайскими, против которых Святослав как раз в это время начал свои походы» (Бартольд В. В.Болгары // Бартольд В. В. Сочинения. М., 1968 Т. V, с. 516-517).
Но насколько сильно он был разрушен? Наш главный источник, Ибн Хаукаль, сначала называет разрушение Итиля «совершенным», но потом, через несколько лет, пишет, что «Хазаран — по-прежнему центр, где сходятся торговые пути русов». Получается, что слова о «совершенном разрушении» могли быть преувеличением. Это тем более вероятно, что он же говорит о «совершенном разрушении» города Булгар, столицы волжских булгар. Но ущерб, причиненный русами этому городу, не мог быть слишком сильным, так как мы знаем, что в 976-977 гг., всего лет через десять после похода Святослава, там опять чеканилась монета, а в XIII в Булгар все еще был крупным городом. Как считает Данлоп, «все утверждения, что в Х в. русские разрушили Хазарию, восходят к Ибн-Хаукалю… Ибн-Хаукаль, однако, с не меньшей убежденностью говорит о разрушении Булгара на Средней Волге. Но известно, что ко времени монгольского нашествия в XIII в. Булгар процветал. Может быть, и разрушение Хазарии оказалось временным?» (37; 250).
Очевидно, так оно и было. Хазаран-Итиль, как и все остальные «города» хазар, состоял по большей части из шатров, деревянных построек и «круглых домов» — глинобитных хижин, восстановить которые почти так же легко, как разрушить. Каменными были только общественные здания и дворец кагана.
Тем не менее, урон был велик, не случайно сразу несколько арабских источников говорят о временном переселении жителей на каспийское побережье и на острова. Так, Ибн Хаукаль говорит о бегстве хазар от русов из Итиля на один из островков «нефтеносной области» (Баку) и о последующем возвращении в Итиль и Хазаран с помощью мусульманского шаха Ширвана. Это звучит правдоподобно, ибо население Ширвана не питало любви к русам, ранее грабившим их побережье. Другие арабские хронисты, Ибн Мискавейх и Мукаддаси, писавшие позже Ибн Хаукаля, тоже говорят об исходе хазар и об их возвращении назад с помощью мусульман. По словам Ибн Мискавейха, все они, расплачиваясь за помощь, «приняли ислам, кроме их царя». Мукаддаси предлагает другую версию, не имеющую отношения к вторжению русов: он говорит всего лишь, что обитатели хазарского города уплыли в море и вернулись обращенными в ислам [168] . О степени достоверности его писаний можно судить хотя бы по тому, что он помещает Булгар ближе к Каспийскому морю, чем Итиль [169] , а это все равно, что передвинуть Глазго южнее Лондона [170] — [171] .
[168] Сведения ал-Мукаддаси выглядят так: «Хазар — на другой реке, со стороны [климата] ар-Рихаб. Лежит на одном берегу — самое обширное и самое здоровое из всех тех [мест], что мы упомянули. [Некогда жители] перебрались на морское побережье. Ныне они вернулись и приняли ислам (после того, как были иудеями)», цит. по: Ал Мукаддаси.Ахсан ат-такасим фи ма'рифат ал-акалим («Лучшее разделение для познания климатов»): климаты ад-Дайлам и ар-Рихаб / Пер. с араб., введение, коммент., указ. Н. И. Серикова, под ред. В. — М. Бейлиса // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисциплины: Сборник статей. М., 1994. Вып. 2, с. 289.
[169] Сообщение ал-Мукаддаси, вызвавшее бурную реакцию Кестлера, выглядит так: «Булгар [лежит] по двум сторонам реки. Их постройки из дерева и тростника, а ночь там — коротка, а соборная мечеть — на рынке. С тех пор как они стали мусульманами, они — газии [борцы за веру]. А [Булгар] — на Итиле, ближе к ал-Бухайре (Каспийскому морю), чем касаба [административный центр Итил]», цит. по: Ал Мукаддаси.Ахсан ат-такасим фи ма'рифат ал-акалим («Лучшее разделение для познания климатов») климаты ад-Дайлам и ар-Рихаб / Пер. с араб., введение, коммент., указ. Н. И. Серикова, под ред. В. М. Бейлиса // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисциплины: Сборник статей М., 1994. Вып. 2, с. 289.
[170] Однако это не помешало В. В. Бартольду назвать его «одним из величайших географов всех времен» (37; 245).
[171] Сведения ал-Мукаддаси относительно расположения Булгара и города под названием Хазар, действительно, не очень ясны, однако это ни в коем случае не отменяет оценку, которую арабисты дают фигуре ал-Мукаддаси. Вот знаменитый рассказ ал-Мукаддаси о своих приключениях во время путешествий. «Рассказ об испытанных мною обстоятельствах. Знай, что многие из людей науки и везиров сочиняли по этому предмету, хотя и без системы. Однако работы их в большинстве, и скорее все, основаны на слышанном ими. Мы же поступали иначе; не осталось ни одного климата, в который мы бы не зашли, мельчайшего обстоятельства, с которым мы бы не познакомились. Вместе с этим мы не оставляли исследования, расспросов и наблюдения скрытого. Таким образом, эта наша книга составилась из трех частей: во-первых того, что мы сами видели, во-вторых того, что мы слышали от заслуживающих доверия, и, в-третьих, того, что мы нашли в книгах, сочиненных по этому предмету или по другим. Не осталось никакой царской библиотеки, в которой я не бывал, никаких сочинений любой секты, которых я не перелистал, никаких учений у людей, с которыми я бы не познакомился. Не было аскетов, с которыми я бы не входил в общение, никаких проповедников в городе, которых я бы не слушал, пока мои стремления в этой области не завершились. Величали меня тридцатью шестью именами, которыми меня звали и ко мне обращались […]. Все это произошло по разнообразию стран, в которых я жил, в которые заходил. Не оставалось ничего из происходящего с путешественниками, в чем не выпала бы доля и на мою часть, за исключением нищенства и совершения великих грехов. Я учился праву, адабу, был аскетом и отшельником, и других учил праву и адабу. Я проповедывал на кафедрах и возглашал азан на минаретах. Я был имамом в мечетях, наставлял в соборах и ходил по школам. В торжественных собраниях я читал молитвы и в заседаниях держал речи. С суфиями я ел пшеницу с мясом, со скитниками — тюрю, с матросами — поленту. Прогоняли меня по ночам из мечетей, бродил я по степям и терял дорогу в пустынях. Одно время я бывал искренне благочестив, а иногда случалось есть на глазах и запретное. Водил я дружбу с отшельниками горы Ливана, а иногда бывал знаком и с властителями. Владел я рабами, а случалось и сам таскал на голове корзины. Не раз я подвергался опасности утонуть и нашим караванам перерезали дорогу разбойники. Я служил судьям и вельможам, обращался с речью к султанам и везирам. По дорогам я хаживал вместе с разбойниками и продавал товары на рынках. Заключали меня в тюрьмы, забирали как шпиона. Видал я, как воюют румы на галерах, слыхал, как христиане колотят по ночам в било. За плату я переплетал книги, покупал за дорогую цену воду. Ездил я в паланкинах и на конях, ходил пешком в самум и среди снегов. Я останавливался на царском дворе среди вельмож, поселялся и у глупцов в квартале ткачей. Сколько я приобретал славы и величия. Не раз замышляли мою гибель. Я совершал хаджжи оставался в святых городах, был газиеми жил в рибате. В Мекке я пил за общественный счет похлебку, а в Лавре (около Иерусалима) едал хлеб с горохом. Я был гостем Ибрахима, друга Аллаха (в Хевроне) и у сикоморы в Аскатоне ел даровые плоды. Одевался я в царские награды, и приказывали мне выдавать подарки, а не раз бывал я нагим и в нужде. Переписывались со мной господа, бранили меня знатные, представлялись мне для проверки вакфы, и подчинялся я негодникам. Обвиняли меня в новшествах и подозревали в жадности. Эмиры и судьи назначали меня доверенным. Я принимал участие в духовных завещаниях и назначался душеприказчиком. Я испытал на себе искусство срезающих кошельки и видел проделки мошенников. За мною следовали негодяи, и строили мне препоны завистники. Доносили на меня правителям. Я бывал в горячих купальнях Табарии и замках Персии. Я видел день „фонтана“ и праздник Варвары, колодец в Буда'а и замок Иакова с его поместьями, Михраджан, Сезе и Ноуруз в Адене со всем его величием и праздник святого Сергея. Подобного этому еще много. Упомянул я столько всего, чтобы заглянувший в мою книгу знал, что мы ее не сочиняли наобум и не составляли на удачу, и мог бы отличить от других. Ведь велика разница между тем, кто испытал все эти обстоятельства, и тем, кто составил свою книгу с удобством, основав ее на слышанном. Во всех этих путешествиях у меня ушло больше 10 тысяч дирхемов, помимо постигших меня упущений в делах закона. Не осталось послабления, допускаемого каким-либо толком, которым бы я не воспользовался: я совершал омовение, потирая ступни, я совершал молитву „темно-зелеными“, покидал Мину до склонения солнца, молился, сидя на верховом животном с ужасной нечистотой на платье. Я опускал „восхваление“ при малых и больших поклонах и при поклоне „оплошности“ до „заключительного привета“. Я объединял несколько молитв и редко говорил „нет“ во время „паломничества повиновения“. Со всем тем я не отступал от слов факихов, имамови никогда не откладывал молитвы позже установленного времени. Когда мне случалось проходить по дороге на расстоянии 10 фарсахов или меньше от города, я оставлял свой караваи и заворачивал к городу посмотреть его. Иногда я нанимал людей сопровождать меня и делать путь ночью, чтобы вернуться к сотоварищам, погубив деньги и обрекши себя на заботу» (цит. по: Крачковский И. Ю.Арабская географическая литература // Избранные сочинения. М.-Л., 1957. Т. IV, с. 215-216).
Как ни сбивчивы и ни пристрастны все эти упоминания, какая-то доля истины в них все же присутствует. Психологический шок, вызванный нашествием, бегство в море и необходимость расплачиваться с мусульманами за их помощь — все это могло привести к сделке, по которой мусульманская община Хазарии получила больше прав в решении государственных дел. Вспоминается подобная сделка с Мерваном двумя веками раньше (I, 7), которую заключил сам каган, но она не оставила, впрочем, следа в истории хазар.
Согласно еще одному арабскому автору — ал-Бируни, умершему в 1048 г., — Итиль лежал в его время «в развалинах», или, правильнее, снова в развалинах. (128; 206). Его опять восстановили, но теперь уже под названием «Саксин» [172] . Последний неоднократно фигурирует в хрониках уже в XII в. как «большой город на Волге, которому нет равных в Туркестане» (Ахмат Туси, XII в.; цит. по 128; 205); согласно одному из источников, город этот погиб при наводнении. Еще через сто лет на его месте выстроил свою столицу монгольский правитель Батый (37; 249) [173] .
[172] Есть основания предполагать, что Саксин вырос на месте Хазарана-Итиля или неподалеку, а название представляет собой измененное старое название «Саррисин». (37; 248)
[173] Предположение А. Кестлера о том, что Итиль, Саксин и Сарай-Бату локализованы в одном и том же месте, ни на чем не основано. Дело в том, что ни Итиль, ни Саксин не найдены археологами. Однако Кестлер дважды возвращается к своему предположению, поскольку для него это единственная возможность «продлить существование» Хазарии до середины XIII в. Что же касается мнений исследователей текстов, то И. Маркварт разделяет предположение Ф. Вестберга о том, что Саксин находился на месте прежней столицы хазар, Итиля, но он отвергает мнение этого же ученого о том, что саксинцы были просто хазары, названные новым именем. По словам ал-Бируни (XI в.), Итиль в его время лежал в развалинах. М. И. Артамонов считает, что Итиль «возродился только в XII в., но тогда он принадлежал уже не хазарам, не хорезмийцам, и не русам, а гуззам. Его новое имя было Саксин» (Артамонов М. И.История хазар. Л., 1962, с. 445). В географической литературе XIII-XIV вв. Саксин обозначал не только город, но и область в нижнем течении Волги. В середине XII в. Саксин посетил арабский купец и путешественник Абу Хамид ал-Гарнати. Ал-Гарнати именует этот город Саджсин. Он описывает его как город кочевников и купцов. Между Саджсином и Булгаром по Итилю надо плыть сорок дней [см.: Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153 гг.) Публикация О. Г. Большакова, А. Л. Монгайта. М., 1971, с. 27]. Точное местоположение Саксина неизвестно. Сохранилось известие, относящееся к XII в. и пересказанное в труде Ибн Исфандийара по истории Табаристана (написанном в 1216 г.), согласно которому Саксин поддерживал торговый контакт с Амулем, городом, расположенным в среднем течении Амударьи (см.: Dorn B.Caspia. СПб., 1875, с. 20). Географический словарь Йакута, законченный начерно в 1224 г. и описывающий первое монгольское вторжение в причерноморские степи, последовательно перечисляет завоевание хазар, алан, русских, Саксина, кыпчакских степей, Булгара. В 1229 г. два монгольских военачальника, Субедей и Кокетей, были посланы в степи к северу от Каспия, где они разгромили саксинов и половцев, тогда же булгарские заставы были разбиты около реки Яик. Этот поход упоминается в русских летописях (см. Полное собрание русских летописей Т. 1. Стб. 453), а также в сочинении Джувейни и Ибн Василя (см.: Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. Извлечения из сочинений арабских собранные В. Г. Тизенгаузеном. СПб., 1884, с. 73). В начале весны 1236 г. войско под началом Бату-хана стояло возле границ земли булгар и готовилось к вторжению в Восточную Европу. Тогда же были покорены саксинцы из района устья Волги. Доминиканец Юлиан, побывавший в Поволжье в 1238 г., перечисляет завоеванные монголами «языческие царства»: Saskiam(саксины), Fulgariam(булгары) […] Merowiam(мари), Mordanorum Regnum(мордва). См. также: Федоров-Давыдов Г. А.Город и область Саксин в XII-XIV вв. // Древности Восточной Европы. М., 1970.
Суммируя сведения о катастрофе 965 г., содержащиеся в русской «Повести временных лет» и арабских источниках, мы можем заключить, что Итиль был разрушен (неизвестно, в какой степени) при набеге русов или других захватчиков, но потом восстановлен. Хазарское государство вышло из этого испытания очень ослабленным. Однако нет сомнений, что в сильно сузившихся границах оно продержалось еще как минимум двести лет, то есть до середины XII в., а возможно — хотя и более сомнительно — до середины XIII в.
Первые неарабские упоминания Хазарии после трагического 965 г. содержатся в путевых заметках Ибрагима Ибн Якуба, испанского посланника к Оттону Великому: предположительно в 973 г. он отзывается о хазарах как о процветающем народе (12; IV; 174) [174] .
Следующим в хронологическом порядке является упоминание в древнерусской «Повести временных лет» неудачной попытки иудеев из Хазарии, прибывших в Киев в 986 г., обратить князя Владимира в иудаизм.
[174] Подробнее см.: Вестберг Ф. О.Комментарий на записку Ибрагима ибн-Якута о славянах. СПб., 1903.
XI в. начинается уже упоминавшейся совместной кампанией византийцев и русов в 1016 г. против Хазарии, когда эта страна снова была побеждена. Об этом событии сообщает весьма надежный источник — византийский хронист XII в. Кедрен (37; 251). Для победы над каганатом потребовались немалые силы: Кедрен пишет о византийском флоте и целой армии русов. Хазары, судя по всему, не были пассивными жертвами: сказались то ли тюркские этнические корни, то ли вера Моисея, то ли то и другое вместе взятое. Побежденного хазарского правителя Кедрен именует Георгием Цулом. «Георгий» — христианское имя; как известно из ранних свидетельств, в армии кагана были и христиане, и мусульмане.
Следующее упоминание хазар — лаконичная запись в русской «Повести…» за 1023 г., согласно которой «пошел Мстислав на Ярослава с хазарами и касогами» [175] — [176] . Мстислав был князем недолговечного княжества Тмутараканского с центром в хазарском городе Таматарха (ныне Тамань) на восточном берегу Керченского пролива [177] . Это, как уже говорилось, была единственная хазарская территория, занятая русами после их победы в 965 г. Хазары в войске Мстислава были, видимо, местными жителями, поставленными русским князем под свои знамена.
[175] Касоги, или кашаки — кавказское племя, подчинявшееся хазарам, об их родстве с казаками можно лишь гадать.
[176] Касоги — это черкесы; их самоназвание — адыги. На Руси их именовали касогами, а западноевропейские авторы — зихами. Вопреки гадательному предположению А. Кестлера, касоги к казакам никакого отношения не имеют.
[177] См.: Насонов А. Н.Тмутаракань в истории Восточной Европы // Исторические записки 1940. Т. 6.