— Не слишком хорошо, а то бы я здесь не сидел, — честно ответил он, вытягивая ноги под столом и играя с карандашом. Удивительно, что с ней он мог говорить обо всем на свете, а с Алекс — ни о чем. — Я даже не знаю, почему я сюда пришел. — Он посмотрел на нее несчастным взглядом, но потом улыбнулся. — Может быть, шестое чувство мне подсказало, что здесь будете вы.

— Это нехорошо, — поддразнила она, — но я принимаю ваше объяснение. Сделать вам кофе?

— Конечно, большое спасибо. — Сэм проводил ее на кухню, ощущая слабый запах ее духов — теплых, мускусных и чувственных. — Простите меня, — внезапно сказал он, когда Дафна повернулась к нему. — На этой неделе я вел себя, как лунатик. Я не знаю, что со мной происходит, и не могу контролировать свое состояние. Я не вправе переносить весь этот ад на вас.

— Если обед в «Ле Кирк» и дискотека — это ад, то будьте так добры, Сэм, продолжайте в том же духе.

Эти слова были сказаны с соблазнительной улыбкой, но в ней была не только сексуальность, но и что-то очень теплое и нежное. Озорство и игривость сочетались в этой удивительной девушке с заботливостью, и Сэму это очень нравилось. Дафна во многом напоминала Алекс. И вдруг она заставила его потерять дар речи своим следующим вопросом.

Он был задан очень мягким голосом, но Сэм был совершенно не готов ответить на него.

— Ваша жена умирает, Сэм?

Некоторое время он не знал, что ответить.

— Она может умереть. Я не знаю. Я думаю, что она очень больна, хотя я и не совсем понимаю, чем.

— У нее рак?

Сэм кивнул.

— На этой неделе ей удалили грудь и скоро начнут делать химиотерапию.

— Как тяжело, должно быть, вам и вашей дочке. — Дафна явно сочувствовала только ему и Аннабел, но не Алекс.

— Да, пожалуй… По крайней мере нам будет весьма нелегко… Химиотерапия — это кошмар. Я не уверен в том, что это нужно делать.

— Мы все так говорим, пока не столкнемся с этим сами.

Человеку свойственно бороться за свою жизнь до последнего, как раненому волку, и пробовать все возможности. Мой отец умер год назад, перебрав все средства — вплоть до неких чудо-пилюль из Ямайки, которые оказались не чем иным, как дурацким снадобьем какого-то местного знахаря. Нельзя упрекать вашу жену за ее попытки спасти свою жизнь. Но для вас это ад, бедный вы мой.

Они стояли в маленькой комнатке без окон. Сэм вдыхал аромат почти готового кофе и слушал голос Дафны, переходивший в шепот.

— Вы не должны меня жалеть, — прошептал он в ответ, не понимая, почему они так тихо говорят. Они были совершенно одни, и Сэму хотелось только одного — привлечь ее к себе и говорить еще тише. — У меня все в порядке…

— В противном случае вы бы… — начала Дафна и вдруг сделала то, к чему Сэм был совершенно не готов.

Она обняла его, пробежалась пальцами по его шее, от чего Сэм буквально задрожал, и поцеловала его. Сила, с которой его тело отвечало на прикосновения Дафны, пугала его. Контролировать себя он был не в состоянии. Ему хотелось сдернуть с нее эти обтягивающие леггинсы и уложить ее прямо на пол, но он не осмеливался сделать этого.

Сэм только целовал ее, жадно поглаживая руками это молодое и соблазнительное тело, состоявшее, казалось, из одних мышц, с упругим животом и великолепным изящным задом. Дафна была сложена как балерина, а ее грудь идеально ложилась в его ладони. Их губы и языки были неутомимы. Дафна не выдержала первой. Это она вызвала лавину, которую сама же теперь не могла остановить, и ощущения, которые они испытывали, были почти невыносимы. Задыхаясь, Дафна произнесла:

— О Господи, Сэм… Я не могу… Господи… как я тебя хочу…

— Я тоже тебя хочу, — прошептал он, покрывая поцелуями ее шею и грудь. Потом он встал перед ней на колени и прижался лицом к ее лону. Дафна издала продолжительный нежный стон, но Сэм, обхватив ее еще крепче, внезапно пришел в себя. Он не мог себе этого позволить. — Дафна… мы не должны… — Встав на ноги, Сэм обнял ее, испытывая невероятное чувство вины перед Алекс. Но с этим нечеловеческим влечением к Дафне он ничего не мог поделать. — Я не могу. Я не имею права так осложнять твою жизнь… и поступать так со своей женой.

— Мне на это наплевать, — хриплым голосом ответила Дафна. — Я взрослая женщина и имею право сама принимать решения.

— Да при чем здесь это… Понимаешь, ты заслуживаешь большего. Я с ума схожу от желания, когда вижу тебя. И так было с самой первой встречи. Но тебе-то это что дает?

— Ничего хорошего.

— Я бы хотел дать тебе больше, но мне нечего давать. Не сейчас.

Еще не сейчас. А может быть, никогда.

— Для начала вполне хватит, — игриво сказала она. — Я многого не прошу.