На следующий день Алекс все же пошла на работу, но день превратился в сплошное мучение, и в пять часов она еле доползла до дому. В дверях ее встретила заплаканная Кармен, и поначалу Алекс не могла разобрать ни одного слова из истерического потока ее испанской речи. Но стоило ей увидеть Аннабел, как она все поняла. Девочка состригла свои очаровательные рыжие кудряшки почти под самый корень, чтобы походить на свою маму.

— Господи, зачем ты это сделала? — заплакала усталая и изможденная Алекс, спрашивая себя, как она объяснит это ее отцу.

— Я хотела выглядеть, как ты, — всхлипывая, сказала Аннабел виноватым голосом. Болезнь матери пугала ее; папин отъезд заставил ее волноваться.

Алекс пыталась еще раз рассказать ей о своей болезни и даже почитала ей книжку «Мама выздоравливает», но ничего не помогало. Она чувствовала себя слишком слабой, чтобы говорить достаточно убедительно и энергично, а Аннабел была слишком расстроена, чтобы воспринимать мамины объяснения. Алекс даже позвонили из садика и сказали, что Аннабел переживает трудный период и все время говорит о лекарствах и болезни своей матери. Воспитательница явно многого не договаривала: девочка боялась того, что мама умрет. Алекс была слишком слаба и испугана, чтобы помочь своей дочери, и обе они не получали никакой поддержки от Сэма.

Хуже того — казалось, каждый новый сеанс химиотерапии Алекс переживала тяжелее, хотя, по логике, должно было быть наоборот. К концу недели она даже не смогла выйти на работу, но у нее оставалась еще одна обязанность — подготовиться к дню рождения Аннабел. Алекс знала, как это важно. Девочка нуждалась в подтверждении того, что все нормально, что ее праздник пройдет так, как проходил всегда. Кроме того, она уже долго ждала этого дня.

Большинство подарков опять купила Лиз. Но из булочной прислали не тот пирог, и Алекс забыла позвать клоуна. Лучшая подруга Аннабел заболела гриппом, так же как и трое других ее друзей, так что вечеринка явно не удалась. Несмотря на помощь Кармен, день превратился в кошмар, и, увидев разочарование в глазах Аннабел, Алекс расплакалась.

Сэм прилетел накануне, поздно вечером. Он страдал от разницы во времени и пребывал в раздражении. Ему явно было не слишком-то приятно возвращаться, а когда он увидел изуродованную голову Аннабел, он просто взбеленился.

— Как ты это допустила? Как ты могла? Почему ты позволяешь ей видеть тебя без парика? — орал он.

— Мне было плохо, и он свалился на пол. Ради Бога, Сэм, я не виновата. Я не могу каждую минуту помнить о том, что мне надо хорошо выглядеть. В конце концов я больна.

Аннабел слушала их ссору с широко открытыми глазами.

— Значит, она не будет с тобой жить, — отрезал он, приведя Алекс в ужас. Она встала и дала ему пощечину. Аннабел начала плакать, но ее родители не прекращали кричать друг на друга.

— Даже и не думай об этом! Я ее от себя не отпущу! И только попробуй ее отнять! — голосом, срывающимся на визг, выкрикивала. Алекс.

— Ты не в состоянии заботиться о ней, — рычал Сэм.

Испуганная Аннабел прижалась к матери.

— В состоянии, не беспокойся, — ответила Алекс. — И если ты посмеешь отнять ее, то ты будешь последней дрянью.

И еще я в состоянии возбудить против тебя такой иск, какой тебе и не снился. Она останется со мной. Понял?

Вся дрожа, Алекс крепко обняла своего ребенка, и Сэм посмотрел на нее с яростью.

— Тогда потрудись ходить в парике. — Сэм отстал только из-за угроз Алекс и слез своей дочери. Девочка не хотела расставаться с мамой, но ей всякий раз становилось страшно, когда родители ссорились. Аннабел считала, что это она виновата, только не знала почему.

Это был тяжелый вечер, и Сэм ушел из дома, как только Аннабел легла спать. На следующий день они с Алекс сели поговорить. Компромиссный вариант явно не удался. Сэму надо было уходить, и они оба знали это. Их вчерашняя ссора в присутствии Аннабел потрясла обоих. Но вдруг Сэм до глубины души поразил Алекс словами о том, что, по его мнению, он не должен уходить, пока не закончится курс ее лечения. Похоже, его убедила в этом новая прическа Аннабел. Он чувствовал, что должен жить вместе с дочерью, чтобы помогать воспитывать ее и отвлекать, когда Алекс станет особенно плохо.

— Мне не нужна сиделка, Сэм. Если хочешь, ты можешь уйти.

— Я уйду в мае, когда закончится твоя химиотерапия, — твердо сказал он.

— Ты ли это, Сэм? Я тебя не узнаю. Ты остаешься из-за моей химии?

— Я остаюсь из-за Аннабел, на тот случай, если тебе будет слишком плохо и ты не сможешь ухаживать за ней. Когда все это закончится, я уйду.

— Я потрясена, Сэм. И что же будет дальше? — Алекс давила на него. Она хотела знать, собирается ли он жениться на своей подружке и вообще кто она такая. Но Сэм был еще не готов посвятить ее в свои тайны.

— Я еще не решил, — ответил Сэм. Но догадаться труда не составляло. Сэм помолодел, похудел и стал еще красивее. То, что он счастлив и влюблен, было видно невооруженным глазом, поэтому Алекс очень удивилась его намерению жить с ней до конца курса химиотерапии. Оставалось еще четыре месяца, и никто не хотел завершения этого кошмара так сильно, как Алекс.

— А ты уверен, что сможешь это выдержать? — напряженно спросила Алекс.

— Я смогу, если ты сможешь. Я не собираюсь торчать тут все время, но если Аннабел будет во мне нуждаться, я немедленно появлюсь.