Хилари вообще игнорировала Фиону.

Обе девушки были хорошенькими голубоглазыми блондинками, как и их мать, хотя что-то» было в них и от Джона. Они были похожи, почти как близняшки, хотя Хилари, пожалуй, была красивее сестры.

— Вы обе, кажется, забыли, как следует вести себя, — наконец сердито произнес он. — Нельзя наказывать Фиону за то, что она решила быть со мной. Я был верен вашей матери два года после ее смерти. Фиона не имеет ко всему этому никакого отношения. Она свободная женщина, и ничто не мешает ей быть со мной, если ей этого хочется. Как и мне ничто не помешает быть с ней. Запомните это!

Прежде чем девочки успели что-то ответить, в комнату вошла пожилая женщина, напомнившая Фионе карикатуру на злобную домоправительницу из детских комиксов. На ней было темно-синее платье с белым посредником, черные туфли без каблуков, а волосы были стянуты на затылке в тугой узел. Классический образец домашнего тирана. Фионе даже захотелось сделать книксен и извиниться перед ней неизвестно за что. Джон представил Фиону, но миссис Вестерман даже не взглянула в ее сторону.

Она лишь строго посмотрела на хозяина и сказала:

— Все уже полтора часа как готово. Вы собираетесь сегодня есть?

Было уже девять часов. Фиона извинилась за свое опоздание, но экономка и бровью не повела. Развернувшись, она вышла и отправилась в кухню. Экономка явно была на стороне покойной Энн Андерсон и ее дочек. Фиона подумала о том, что сказала бы на это сама Энн Андерсон? Похвалила бы своих дочек за прием, который они оказали подруге отца? Оценила бы их преданность? Или испытала бы стыд за поведение своих девочек?

Джон подождал, пока его дочери встанут с дивана, и провел всех троих женщин в столовую.

Обед явно не обещал быть приятным. Фиона была в полном смятении, но больше всего она переживала за Джона.

Он делал все, что мог, чтобы удержать корабль на плаву. Но Фиона чувствовала себя так, словно все они обедают на «Титанике» и вот-вот стремительно пойдут ко дну.

Девочки расселись за столом, Джон посадил Фиону рядом с собой. Вид у него был довольно жалкий. Таким она бы никогда не смогла представить себе Джона, обычно уверенного и оживленного. Фиона улыбнулась, стараясь приободрить его. Ей хотелось верить, что этот кошмар скоро закончится, проблемы разрешатся и жизнь войдет в привычное русло, хотя это, конечно, потребует времени. Что ж, возможно, когда-нибудь они будут вспоминать об этом вечере с улыбкой. А сейчас она должна поддержать Джона, помочь ему почувствовать себя хозяином положения. Фиона тайком бросала на Джона нежные взгляды и осторожно пожимала его руку, пытаясь приободрить.

В это время миссис Вестерман со стуком опустила перед Фионой тарелку. Ростбиф был явно пересушен, запеченный картофель был больше похож на чипсы. Тушеные овощи, лежавшие на большом блюде, вообще невозможно было опознать. Ничего съедобного на столе не было. Миссис Вестерман в полной мере удалось продемонстрировать свое отношение к приятельнице Джона, тем более что она могла оправдаться опозданием гостьи, безобразным на ее взгляд.

Когда Хилари и Кортни прилетели из Сан-Франциско и рассказали экономке о разговоре с отцом, она немедленно приняла их сторону. Она была в ярости и считала грехом отношения хозяина и его подружки. А она не собиралась работать на грешника! Миссис Вестерман сообщила девочкам, что немедленно увольняется, и это потрясло их не меньше, чем признание отца, ведь они выросли на ее руках. То же самое она сказала Джону, когда он вернулся вечером домой. Как и собственные дочери, она делала все, чтобы наказать его за любовь к Фионе.

Фиона знала, что миссис Вестерман служила в семье Джона с тех пор, как родилась Хилари, то есть двадцать один год. И у нее была хозяйка — Эни Андерсон. И никакой другой не будет. Поэтому теперь экономка твердо вознамерилась сделать жизнь хозяина невыносимой. Это было не просто несправедливо, это было чудовищно! Но только не с точки зрения миссис Вестерман.

— Как насчет того, чтобы заказать пиццу? — спросила Фиона, пытаясь обратить все в шутку.

Но обе девушки не сочли необходимым ответить ей, а миссис Вестерман громко хлопнула дверью кухни и принялась греметь посудой.

— Я не голодна. — Хилари встала из-за стола, Кортни немедленно последовала ее примеру.

Не сказав ни слова ни Фионе, ни отцу, обе вышли из столовой.

Фиона твердо решила не показывать Джону свое отчаяние. Она с сочувствием смотрела на Джона, который старался не встречаться с ней взглядом. Вид у него был несчастный Он страдал от того, как обошлись с ним собственные дочери, ему было бесконечно стыдно за своих дочерей перед Фионой, которой пришлось пережить такой позор и унижение.

— Мне очень жаль, милый, — сказала Фиона.

— Мне тоже, — глухо произнес Джон, и ей показалось, что он вот-вот расплачется. — Просто не могу поверить, что это мои дети ведут себя так ужасно. А этот демарш с обедом… Миссис Вестерман была очень преданна Энн, и я благодарен ей за это. Но разве это оправдывает ее поведение? Прости меня, родная, мне так жаль, что тебе пришлось пройти через все это…

— Да я и сама виновата. Не надо было опаздывать. Это явно не добавило мне очков. Но я потеряла счет времени…