— Упадете, — сказал я.

— О... ну... — Он осторожно поставил ногу, словно на двух ногах он уж точно был здесь. — Я подумал... ну…

— Вы подумали, что, если вас тут не будет, я не сделаю того, чего вы хотите.

— Ну... да.

— Вы почти правы.

— Я приехал на поезде, — довольно сказал он. — Значит, вы можете отвезти меня в Сент-Олбанс.

— Вижу, что уж придется.

Лэнс Киншип, увидев меня, подошел забрать свои снимки. Я чисто механически представил их друг другу и добавил для Джереми, что именно в доме Лэнса Киншипа Джордж пил в последний раз.

Лэнс Киншип, отогнув клапан жесткого конверта, остро глянул на каждого из нас, печально покачав головой.

— Джордж был отличным парнем, — сказал он. — Беда, беда.

Он вытащил снимки, просмотрел их, и брови его взлетели аж над дужками очков.

— Хорошо, хорошо, — сказал он. — Мне нравится. Сколько хотите?

Я назвал совершенно астрономическую сумму, но он просто кивнул, вытащил туго набитый бумажник и тут же заплатил мне наличными.

— Копии сделаете? — опросил он.

— Конечно. Это будет стоить меньше.

— Сделайте две серии, — сказал он. — Ладно?

Как и прежде, последняя буква этого “ладно” застряла где-то у него в глотке.

— Полные серии? — удивился я. — Все снимки?

— Конечно. Все. Они хороши. Хотите посмотреть?

Он приглашающим жестом протянул их Джереми, который сказал, что очень хочет на них посмотреть, — и у него тоже брови полезли вверх.

— Наверное, вы, — сказал он Киншипу, — очень известный режиссер.

Киншип откровенно просиял и засунул снимки обратно в конверт.

— Еще две серии, — сказал он. — Ладно?

— Ладно.

Он кивнул и пошел прочь. Не отойдя и десяти шагов, он снова вытащил снимки, чтобы показать их кому-то еще.

— Он задаст вам работы, если вы не будете настороже, — сказал, наблюдая за ним, Джереми.

Я не знал, верить ему или нет, да и в любом случае мое внимание было занято кое-чем куда более важным. Я стоял не шевелясь и смотрел.

— Видите, — сказал я Джереми, — вон там двое мужчин разговаривают?

— Конечно, вижу.

— Один из них Барт Андерфилд, который работает с лошадьми в Ламборне. А второй — один из тех мужчин на фотографии во французском кафе. Элджин Йаксли. Вернулся из Гонконга.

Три недели прошло после смерти Джорджа, две — после пожара в доме, и Элджин Йаксли вернулся на сцену.

Я еще раньше пришел к этому выводу, но на сей раз совершенно обоснованно можно было предположить, что Элджин Йаксли уверен: смертельно опасные для него фотографии спокойно улетучились вместе с дымом. Он стоял, широко улыбаясь, уверенный в собственном спокойствии и безопасности.

Шантажист вместе со своим имуществом кремирован, жертвы возрадовались.

— Это не может быть совпадением, — сказал Джереми.

— Не может.

— Ну и самодовольный же у него видок.

— Он подонок.

— Та фотография все еще у вас? — глянул на меня Джереми.

— Конечно.

Мы немного постояли, глядя, как Элджин Йаксли хлопнул Барта Андерфилда по плечу и по-крокодильи улыбнулся. Барт Андерфилд выглядел куда счастливее, чем был с тех пор, как состоялся суд.

— И что вы с ней будете делать?

— Думаю, просто подожду и посмотрю, что случится дальше, — сказал я.

— Похоже, я ошибался, — задумчиво сказал Джереми, — когда сказал, что вы должны сжечь все из той коробки.

— М-м-м, — я слабо улыбнулся. — Завтра я попытаю счастья с голубыми прямоугольниками.

— Значит, вы поняли, что делать с ними?

— Да, надеюсь. Посмотрим.

— И что?

У него был искренне заинтересованный вид, глаза его секунд на десять переключились на меня вместо обычного сканирования окружающего пространства.

— М-м-м... вы хотите прослушать лекцию по природе света или просто рассказать вам о том, в каком порядке и что я предполагаю сделать?

— Лекций не надо.

— Ладно. Тогда — я думаю, что я увеличу эти оранжевые негативы в синем свете, спроецировав на высококонтрастную черно-белую бумагу, и тогда смогу получить картинку.

Он заморгал.

— Черно-белую?

— Если повезет.

— А откуда вы возьмете синий свет?

— А вот это уже из лекции, — сказал я. — Хотите посмотреть последний заезд?