Когда он вернулся с полными ведрами, то сказал, нахмурясь:

— И все это есть в той книге?

— Я не знаю. Я говорю только то, что он сказал мне.

— Но он хотя бы пытался проделать это раньше? Почему это сработало именно сейчас?

Это был один из самых беспокойных вопросов, среди множества тех, над которыми он часто думал.

— А где домовой? Куда делся дворовик, или Малыш, как он называл его? Ведь мы не видели его с тех пор, как он исчез около того небольшого холма.

Петр скорчил гримасу беспокойства и взглянул в сторону дома.

— Я не знаю. Мне никогда не доводилось видеть, чтобы в каком-то доме были подобные существа. Может быть, дедуля создал их своими заклинаниями, чтобы иметь хоть какую-то компанию, и теперь, возможно, просто забыл о них.

Но Саша подумал, что это маловероятно, за этим могло что-то скрываться. Он подхватил тяжелые ведра и двинулся назад к бане. Он тяжело дышал, когда наконец дошел до нее.

— Ты не таскай воду так быстро, — сказала Ивешка.

— Со мной ничего не случиться, — ответил он.

— Не мог бы ты помочь мне вылить грязную воду? — Саша помог ей опорожнить бадью, а затем налил в нее свежей воды. Платье на девушке все промокло и плотно облегало ее фигуру, так что Саша старался не смотреть на нее. Он забрал свои ведра и вновь отправился к дереву.

— Я давно уже не вижу и ворона, — сказал Саша Петру, — и меня это очень беспокоит.

— Ты переживаешь об этой чертовой птице? — Петр был безнадежно глух к происходившему, что, с другой стороны, означало, что он был раздражен.

— Я беспокоюсь обо всем. — Он очень боялся, что Петр тут же предложит убежать в лес. Но Саша не был уверен в том, что там они будут в большей безопасности, чем здесь. — Я не думаю, что мы должны именно сбегать отсюда. Ведь учитель Ууламетс может оказаться в беде, но я боюсь, что эта опасность может быть такого свойства, что справиться с ней сможет только он сам. Я не смогу. Да и твой меч не сможет помочь, если призрак вновь появится здесь. Он не сможет остановить его.

Петр все больше и больше хмурился, пока окончательно не помрачнел.

— Ты думаешь, что она и есть призрак?

— Я не знаю, кто она.

— Но ведь ты наверняка должен знать это лучше меня. Ведь я никогда не обращал внимания на все эти бабушкины сказки. Да я и не помню, чтобы у меня вообще была бабушка. Так о чем они? Что в них бывает?

Это был самый мучительный вопрос. Все множество известных Саше сказок вызывали в его голове образы странных чудищ с цепкими когтями и огромными длинными зубами. Они могли сбить вас с пути, чтобы потом вы достались другим чудищам, которые могут утащить в реку или напрочь лишить рассудка.

— Скорее всего, лешие и им подобные, — сказал он после некоторого раздумья.

— А может быть что-нибудь еще хуже?

— Думаю, что да. Но я не знаю этого наверное. Иногда мне кажется, что Малыш — это обман. Но ведь мы видели его, когда, на самом деле, его не должно быть.

— Эта чертова собачонка сбежала, поджавши хвост, — проворчал Петр, поднимая пустые ведра. — Или его кто-нибудь съел.

С этими словами он быстро сбежал вниз по склону. Саша видел, как он добежал до берега и некоторое время стоял и просто смотрел на поверхность реки, затем наполнил ведра и с напряжением пошел вверх по тропинке.

— Я не помню, чтобы она хоть раз была злобной, — сказал Петр, опуская ведра.

— Может быть, она просто не могла быть такой, — сказал Саша. — Может быть, она вообще не могла ничего сделать. Но сейчас — я не знаю. Он сказал однажды… он сказал, что чем более волшебным является существо, тем гораздо легче оно поддается воздействию со стороны этого самого волшебства.

— Но это вздор! Зарежь Ууламетса, и готов поспорить с тобой, что он будет так же истекать кровью, как любой другой. Этого существа не могло быть.

— Чтобы волшебство воздействовало на него, — продолжал возражать Саша, но ему казалось, что Петр обратил внимание на существенную брешь в рассуждениях Ууламетса и задумался над этим, а заодно и над тем, что может делать русалка в образе призрака и в человеческом облике.

— Как по-твоему, это будет хорошее волшебство, — спросил Петр, — если какой-нибудь дурак с мечом перережет тебе горло?

— Я очень удивлюсь, если хоть что-нибудь сможет причинить ей вред.

Петр выглядел очень расстроенным, и частенько посматривал на вершину холма, в направлении бани.