Силуэт дона Густаво Барсело отчетливо вырисовывался на фоне больших стеклянных окон, выходивших во внутренний дворик. Несмотря на почти тропическую жару, букинист был как всегда щегольски одет; его монокль поблескивал в полумраке, как монета на дне колодца. Рядом с ним я различил закутанную в белое покрывало фигуру, похожую на заиндевевшего ангела. Заслышав мои шаги, Барсело отыскал меня взглядом и жестом подозвал к себе.

– Ты ведь Даниель, так? – спросил он. – Принес книгу?

Я дважды кивнул в ответ на оба вопроса, присев на стул рядом с Барсело и его загадочной спутницей. На протяжении нескольких минут библиофил все так же безмятежно улыбался, словно вдруг позабыв обо мне. Я уже оставил всякую надежду на то, что он представит меня своей таинственной спутнице в белом. Барсело вел себя так, будто и не догадывался о ее присутствии. Я украдкой посмотрел на нее, избегая напрямую встретиться с ней взглядом. Она глядела куда-то в пространство. Лицо и руки женщины были бледны, почти прозрачны, черты лица четко очерчены, будто под блестящими черными волосами уверенный резец только что высек из мрамора тонкие линии. Я дал бы ей не больше двадцати, но что-то в ее движениях, в надломленной позе – так обреченно склоняются до земли ветви ивы – подсказывало, что у нее нет возраста. Казалось, она обречена оставаться юной, словно манекен в витрине роскошного магазина. Я пытался понять, бьется ли пульс в этой лебединой шее, но меня отвлек пристальный взгляд Барсело.

– Ну, что же, ты расскажешь мне, где нашел книгу?

– Я бы это сделал, если бы не поклялся отцу хранить тайку.

– Уж этот мне Семпере, с его вечными секретами, – сказал Барсело. – Впрочем, нетрудно догадаться. Тебе невероятно повезло, парень. Что называется, нашел иголку в стоге сена. Так ты мне ее покажешь?

Я передал ему книгу, и Барсело взял ее с великой осторожностью, словно опасаясь сломать хрупкую вещицу.

– Ты, должно быть, ее прочел?

– Да, сеньор.

– Я тебе даже завидую. Мне всегда казалось, что Каракса надо читать, пока сердце молодо, а разум чист. Знаешь, что это его последний роман?

Я не знал.

– А как ты считаешь, Даниель, сколько экземпляров сейчас в продаже?

– Наверное, тысячи.

– Ни одного, – уточнил Барсело. – Твой – единственный. Остальные книги из тиража сожжены.

– Сожжены?

Барсело многозначительно улыбнулся и осторожно перелистал страницы, словно поглаживая старинный шелк. Дама в белом неспешно повернулась ко мне. На ее губах дрожала легкая, робкая улыбка. Белые, будто мраморные, зрачки глядели в никуда. Я сглотнул. Она была слепа.

– Ты знаком с моей племянницей Кларой? – спросил Барсело.

Я смог лишь покачать головой, не в силах отвести взгляд от лица фарфоровой куклы с бесцветными глазами, – таких грустных глаз мне еще не доводилось видеть.

– Честно говоря, специалист по Хулиану Караксу – Клара. Вот почему я ее сюда привел, – сказал Барсело. – Впрочем, я вот думаю, мне лучше пойти в другой зал, чтобы внимательно изучить сей раритет, а вы пока поговорите. Хорошо?

Я изумленно посмотрел на него. Книжный пират, сделав вид, что не замечает моей растерянности, слегка похлопал меня по спине и удалился, унося книгу под мышкой.

– Знаешь, ты ему понравился, – прозвучал внезапно голос за моей спиной.

Я обернулся и снова увидел ее едва уловимую улыбку. Ее слова были как хрупкое прозрачное стекло; казалось, оборви я ее на полуфразе, они бы разбились.

– Дядя говорит, что предложил тебе за книгу Каракса неплохие деньги, но ты отказался, – добавила Клара. – Тебе удалось завоевать его уважение.

– Хорошо бы, – вздохнул я.

Я отметил про себя, что Клара, улыбаясь, склоняет голову и теребит пальцами кольцо с сапфирами.

– Сколько тебе лет? – спросила она.

– Почти одиннадцать, а вам?

Клара рассмеялась над моей дерзкой невинностью:

– Я почти вдвое тебя старше, но не настолько стара, чтобы обращаться ко мне на вы.

– Вы выглядите моложе, – уточнил я, догадываясь, что это лучший способ выйти из неловкой ситуации.

– Что же, я тебе верю, поскольку не знаю, как выгляжу, – устало отозвалась она с застывшей на губах улыбкой. – Но если я кажусь молодой, тем более: обращайся ко мне на ты.

– Как скажете, сеньорита Клара.

Я смотрел на ее легкие руки, сложенные на коленях, на точеную фигуру, угадываемую под складками одежды, на рельеф ее плеч, прозрачную бледность шеи и разрез губ, к которым так хотелось прикоснуться. Прежде мне никогда не доводилось так близко разглядывать женщину, не опасаясь встретиться с нею взглядом.

– Ну, что смотришь? – спросила она не без ехидства.

– Ваш дядюшка сказал, что вы специалист по Хулиану Караксу, – попытался выкрутиться я, чувствуя, как внезапно пересохло во рту.

– Дядя скажет что угодно, лишь бы остаться наедине с книгой, в которую он влюбился, – ответила Клара. – Но ты, наверное, спрашиваешь себя, как незрячий может быть специалистом по книгам, не имея возможности их прочитать.

– Вообще-то я об этом не думал.

– Для неполных одиннадцати ты неплохо врешь. Но смотри, не то станешь таким, как мой дядя.

Опасаясь снова попасть впросак, я ничего не ответил, продолжая изумленно ее разглядывать.

– Давай, двигайся ближе, – сказала она.