Далее: «Имеющиеся результаты численного моделирования климата не противоречат возможности антропогенно обусловленного потепления, но не могут рассматриваться как доказательные».

Иначе говоря, реальная ситуация такова:

а) потепление, подъем уровня океана и рост концентрации парниковых газов в неопасных масштабах наблюдаются объективно;

б) связь между потеплением и деятельностью человека не доказана;

в) не доказана и катастрофичность потепления.

Под «парниковыми газами» (ПГ) обычно подразумевается углекислый газ, метан, закись азота и тропосферный озон. Обратите, кстати, внимание, на последний ПГ в списке – оказывается, рост его концентрации вызывает у специалистов беспокойство. Вернемся к этому несколько позже.

Как известно, «беспокойство специалистов» в любой области человеческой деятельности само по себе видимых следов не оставляет. Если же оно передается политикам (иногда бывает и наоборот), то в действие приходят и экономика, и государственная мощь. В наше время все обычно начинается с различных международных форумов, конференций и так далее, где принимаются те или иные декларации. Заключаются соглашения – сначала рекомендательные. Затем обязательные. Потом договариваются о санкциях. Потом к нарушителям принимаются меры вплоть до бомбежек и чем-то там ограниченных воинских контингентов. К экологическим проблемам и соглашениям это пока не относится, но кто знает?

Поэтому отвечать за свои слова должны все – и ученые, и популяризаторы-журналисты, и политики. Конечно, опасно замалчивать – но и чрезмерное и частое битье в рельсу, сами понимаете, чревато отдаленными последствиями – стойким иммунитетом общественности даже к обоснованным предупреждениям. А помимо отдаленных последствий, возможны и близкие – международные конфликты из-за экологии. Глупо получится, если война начнется из-за ошибки в научном прогнозе.

Что же касается изменений климата, то беспокойство специалистов уже перешло в начальную стадию политического процесса.

На конференции в Киото (декабрь 1997 г.) была принята Конвенция по климату, согласно которой развитые страны должны стремиться к сокращению выбросов ПГ, в первую очередь – углекислого газа. Сроки долгие – до 2050 г. и даже далее (или ишак сдохнет, или эмир скончается), меры рекомендательные. России и Украины они касаются мало – требуется только не увеличивать нынешний уровень выбросов – а нам это запросто, наша промышленная деятельность и так только падает. С 1990 по 1994 г. мы сократили выбросы на 30 %, но, по-моему, этого не заметил никто.

Впрочем, хотя от развитых стран и требуется снижение к 2010 г. «эквивалентной концентрации» на несколько процентов по сравнению с 1990-м г. (в основном на 6—8 %), они не очень-то настроены собственные требования выполнять. Пока из крупных стран условия Киотского протокола соблюдает только Германия.

Киотским протоколом очень недовольны, например, американцы – и многие американские ученые, в том числе. У нас мало известно, почему. Но там это один из острых внутриполитических вопросов, водораздел между демократами и республиканцами. Демократы очень озабочены «парниковым эффектом», их кандидат в Президенты 2000-го года Альберт Гор на эту тему целую книгу написал, а республиканцы считают все это глупостями. Надо сказать, академик Кондратьев даже послал нынешнему Президенту США письмо с поздравлениями по случаю его избрания, заодно высказав мнение, что разговоры о «парниковом эффекте» – вежливо говоря, спекуляции. Не знаю, совпадение или нет – но Буш вскоре заявил об одностороннем отказе от ограничений Киотского протокола.

Но от них не в восторге и некоторые развивающиеся страны: хотя им некоторый рост загрязнений (а значит, и промышленности) разрешен, но ограничен. Это-то понятно: какие ограничения? Один американец по выбросам в атмосферу эквивалентен нескольким десяткам, если не сотням, индийцев! Когда же индусы достигнут аналогичных американским масштабов потребления, если на них будут еще и ограничения накладывать? Ведь экономики без выбросов ПГ пока не придумали.

Видите ли, когда говорят об «ограничениях на выбросы», то это не значит, что ограничивается только всякая гадость, которую можно и не выделять, если поставишь какие-нибудь фильтры. Ограничивается промышленная деятельность, потому что если хочешь получить на тепловой электростанции какую-то мощность, надо сжечь определенное количество топлива и получить сколько-то углекислого газа. Ни химии, ни термодинамики не отменишь.

Вышеупомянутая «эквивалентная концентрация» – показатель, учитывающий выброс различных веществ, не только углекислого газа. Как перечисленных, так и еще некоторых. В Киото к парниковым газам тропосферный озон не отнесен, зато добавлены гидрофторуглеродные, перфторуглеродные соединения и гексафторат серы. Полный список ПГ включает несколько десятков химических соединений (перечень приводится в той же монографии Кондратьева и др.), но остальные малозначимы. Иногда парниковым газом считают даже стратосферный водяной пар.

Можно представить сложность переговорного процесса. Одни страны топят в основном углем, другие нефтью, и те и другие «пачкают» много. Третьи – ядерные державы, и имеют множество реакторов, ни углекислого газа, ни озона не выделяющих. У четвертых же много гидроэнергии или геотермальных источников, им легко требовать от других соблюдать чистоту. Поэтому согласовать интересы сложно. Возьмем частный момент: поскольку метан (СН4) также относится к парниковым газам, ограничения по выбросам распространяются и на него. А он обильно выделяется почвой рисовых полей. Естественно, предлагаемые «странами Севера» (развитыми странами) ограничения на агротехнику риса не очень нравятся его производителям. У них есть встречные обвинения: много метана производит в процессе пищеварения крупный рогатый скот. Пусть европейцы и американцы, привыкшие есть много мяса, больше налегают на свинину – свиньи в отношении метана более экологичны. И так далее.