– Нашел Ленку?

– Обижаешь. Я – да не найду? Пришли мы с Васькой в кабак, заказали по пиву. По маленькому. Пиво, кстати, дорогущее… Четвертак – маленькая, совсем офонарели… Часиков до одиннадцати, думаю, посидим, если не притащится фиолетовая, стало быть,.не судьба. Васька от меня чуть погодя отсел. Мы ж комбинацию целую придумали. Я Ленку снимаю, тащу в номер, потом свет гашу, навроде сигнала. Васька и врывается. Под видом полицейского нравов. Ну и на бабку сразу колет. А если колоться не будет, тогда в отдел тащим и здесь уже карты раскрываем.

– Можно уточняющий момент? – перебиваю я комбинатора.

– Пожалуйста.

– Вы на какие копеечки планировали снять номер и Ленку?

Жору вопрос не смущает:

– У Борьки занял. Пятисоточку.

– Тысяч?

– Зеленых!

Борька – третий оперуполномоченный нашего отдела.

– А у Борьки откуда?

– Изъятые! По акту! Я Борьке расписку написал. Все как положено. Фигня, банкир вернет. Для него это что жвачку купить.

– Везет вам с Борькой. Только зеленые и изымаете.

– Не только.

– Не сомневаюсь. Ну, и что с Ленкой?

– Часиков в десять она подрулила. Намазанная, как кукла. Вправду фиолетовая, не обманул Людоед. Я к ней: «Привет, Ален, не узнаешь?» Она обалдела поначалу, не узнала, конечно, но когда я баксами светанул, сразу вспомнила. Повеселела, а то какая-то суровая была, словно Мюллер на допросе. Слово за слово, я пару ликеров в баре взял, пару бренди – и в номера. Васька, как и условливались, – под окна сигнала ждать.

Бутылочку-другую скушали, покалякали. И за любовь. Прикинь, все баба умеет.

– Тогда, может, у меня стекло в окне вставит? А то дует.

– Она – в другом смысле. В процессе втирания я «пробивочку» и устроил. Вдруг сама расскажет про бабку? И точно! «Да, знаю, Леха Замойский про них верещал. Это корешки его. По зоне вроде». Я на радостях третий бутылек раскупорил.

– А Василий?

– Да он меня и разбудил. В шесть утра. Я как-то забыл про него. Он ведь под окошком так и ждал сигнала; Вломился в номер, баран, разорался. Подумаешь, свет не выключил, чего орать-то?

– А Ленка?

– Ушла, наверное. Не было ее в номере. Да и зачем она нам теперь? Главное, Замойского сдала. Чуть-чуть осталось, Андрюхин. Скоро на джипе кататься будем.

– Если выживешь.

– Почему это я должен не выжить? – обидчиво спрашивает Жора.

– Ты у Ленки справку спрашивал? Насчет состояния физического здоровья? Может, она туберкулезница или, еще хуже, кариесная?

– Да чистая она! Сама сказала.

– Через три дня узнаешь. Денег-то много прогудел?

– Да мелочи… Баксов двадцать всего. Насчет номера по «ксиве» договорился, на ликер потратился да на пиво.

Жора лезет в пиджак, достает сморщенный бумажник, открывает…

Минута молчания. Почтим память американских денег вставанием.

– «Ксивы» тоже нет…

– Ничего, Жор, банкир новую выдаст. Георгий ложится обратно на стулья. Я не умею читать по губам, но фразу «Ну, сука…» узнаю сразу.

– А кто нынче хороший, Жор? Не расстраивайся. Руки целы, ноги целы, все остальное – дело наживное.

Георгий с мольбой смотрит на меня.

– Андрюхин, найди мой блокнот, там есть адрес Замойского. Сгоняй, привези сюда. Я его голыми руками расколю.

Обычно Жора колет в боксерских перчатках.

– Ты что, знаешь Замойского?

– Да, он с моей территории. Судимый. Жора ложится в дрейф и выйдет из него не раньше обеда.

Последняя просьба – святая просьба. Я открываю Жорин блокнотик и нахожу адрес Замойского. На литере "Б". Вероятно, «блатные». Набираю номер телефона и вызываю блатного Лешу в отдел. Леша с готовностью соглашается и обещает быть через пятнадцать минут. Слово держит. Секунда в секунду.

– Здравствуйте. Замойский. Вызывали?

– Да, – я встаю из-за стола и трясу убитого горем Жору за плечо. – Георгий Александрович, проснитесь, пожалуйста. Я вам человека привез. Замойского. Ты не обращай внимания, – комментирую я блатному ситуацию. – Георгий Александрович трое суток не спал. Работы много.

– Понимаю, – понимает Замойский. Георгий, к сожалению, пребывает в глубоком забытьи. Как я уже упоминал, забытье продлится до обеда, как минимум. Стало быть, все в моих руках. Помогать товарищу в борьбе – долг каждого честного мента. Придется мне, наверное, и банкиру позвонить, доложить, что убийство раскрыто. Банкир же волнуется, ждет. Нельзя терять ни минуты.