В Сантьяго, на одной, из улиц,жил голый человек (ну да!),нудист, — текли неспешно годы,а он (да ну?) — всегда разутый,раздетый, но при этом в шляпе.В плаще из собственных волоссей философствующий мужпоказывался на балконе,весь город принимал егоза одинокого нудиста,заклятого врага рубах,а также панталон и курток.А между тем менялись моды,шло увядание жилетов,но возвращался старый лацкани на ноги вставала трость —по всей земле шло воскрешеньеи погребение нарядов,лишь этот смертный — в чём явилсяна белый свет, в том и остался,невозмутимый, словно богиво время олимпийских игр.(Его соседи и соседкирассказывают чудесао выдающемся субъекте,который, по моим расчётам,необратимо изменилсякак личность и как организм.)За сорок лет нагой юдолиОн с ног до головы покрылсяиссиня-чёрной чешуёй,а волосы настолько плотнозашторили глаза, что онне мог прочесть не только книгу,но даже свежую газету.В итоге он уставил разумв былое, словно бы читалдремучую передовицудавно увядшей газетёнки.(Довольно странный тип — он умер,когда гонялся нагишомза канарейкой по балкону.)Откуда следует мораль,что доброта не переноситнедобрых замыслов зимы.
