Шрифт:
— Да. И мне именно туда.
— Господин не понял. Между Англией и этой дырой не только бескрайнее зимнее море, даже два моря. Между ними ещё находится Дания — господину рыцарю это известно?
— Ну и что?
— А то, что в Дании нас повесят, если не убьют при абордаже. Мы кой-чего должны датскому королю, а он злопамятен. И тебя повесят, господин рыцарь, не разбираясь — пассажир ты или кто там. Для датчан ты будешь люггер.
— Сто золотых.
— Покойнику деньги ни к чему.
— Сто пятьдесят.
— Да говорю тебе…
— Двести.
Пират поперхнулся, забулькал. Первей смотрел, как он жадно глотает пиво, и не встревал — очевидно, глотание пива облегчало этому люггеру мыслительный процесс.
— Триста. Я доставлю тебя до Дании, так и быть.
— В Дании же тебя повесят, и зачем покойнику деньги?
Шкипер захрипел, забулькал.
— Это смотря какие деньги. Триста золотых — такая сумма, что и покойнику сгодится.
— Ну что ж, жив будь да здрав будь, Первей Северинович. Удачи тебе!
— И тебе здоровья да прибытка, Савелий Петрович.
Купец чуть поколебался. А… Облапил рыцаря, как медведь.
— По русскому обычаю, значит. К нехристям ведь едешь…
— Везде люди, Савелий Петрович. Не поминай лихом!
Первей повернулся и полез в люггу, ошвартованную прямо у обколотого волнами края ледового припая, мерно покачивающуюся в ледяном крошеве. Шкипер махнул рукой, и матросы-люггеры разом навалились, отталкивая вёслами обледенелую посудину. Вертлюги вёсел с лязгом легли в уключины, и люгга, неуклюже разворачиваясь в колотом льду, начала свой путь…
Волны вздымались и опадали, подбрасывая и опуская корабль, они лезли на борта, как пираты на абордаж, стремясь во что бы то ни стало ворваться внутрь, люгга раскачивалась и рыскала из стороны в сторону, сбиваемая порывами неустойчивого северо-восточного ветра, мачта скрипела и потрескивала. Но всё это было уже не так страшно, как в первый день.
Погода благоприятствовала им, насколько это вообще возможно для зимней Балтики. Северо-восточный ветер, довольно сильный, но всё-таки не штормовой, не утихал с момента их выхода из Финского залива. Остров Готланд они обогнули с севера, ночью, избежав встречи с кем бы то ни было — море в это время вообще пустынно, таких отчаянных дураков, как Первей и этот шкипер, на свете не так уж много. Морская болезнь не пристала к рыцарю, и он лежал, закутавшись в отсыревшую медвежью шубу, прямо на палубе, ближе к корме.
Тридцать золотых Первей отдал шкиперу сразу, как задаток, а с остальным они условились так — сто двадцать рыцарь отдаёт люггеру на берегу, ещё сто пятьдесят они получают у Савелия, после получения от Первея известия, что тот в порядке — новгородский купец, которого они знали, поручился своими деньгами и честью.
«Родная, отзовись»
«Я здесь, рыцарь»
«Знаешь, я тут подумал… Пока я доберусь до Ирландии, да пока найду тот артефакт — это ж сколько времени уйдёт! За это время я мог бы сделать кучу работы, верно?»
Короткий шелестящий смешок.
«Какой ты стал практичный. Ты и делаешь»
«Что делаю?»
«Исполняешь очередной Приговор»
Первей помедлил, соображая…
«Почему я об этом ничего не знаю?»
«А смысл? Тебе и делать-то ничего не надо. Всё, что нужно, ты уже сделал — соблазнил этих пиратов выйти в зимнее море»
«Мне это не нравится. Раньше ты была со мной откровеннее»
«Не сердись и не обижайся. Вспомни, я и раньше давала тебе разъяснения, необходимые для исполнения Приговора — и только»
«Нет, не только»
«Не будем спорить. Между прочим, это только такие, как ты, Исполнители, прямо осознают свою задачу. Большинство людей в этом мире, по сути, делают ту же самую работу вслепую, не задумываясь ни о своей роли в этой жизни, ни о судьбах других, тех, в отношении которых они играют эту роль Орудия Рока. Слепого орудия»
Первей думал, переваривая.
«Вот как. И что же будет с этими люггерами?»
«Ничего особенного. Завтра на рассвете они закончат этот круг. Поверь, утопленник — это не страшно, бывают судьбы куда как хуже»
— Жив, господин рыцарь? — рядом с Первеем присел на скамью шкипер, щурясь от ветра. Из-за завывания ветра приходилось орать. — Ты везучий, рус. Похоже, дойдём. Ночью пройдём южнее Эланда, и к утру я выброшу тебя возле самого Треллеборга. Там можно сесть на датский корабль, — он осклабился, — если у тебя в карманах ещё звенит. Как, рыцарь? Звенит?