Что это, как не откровенный, ничем не прикрытый шантаж и вмешательство во внутренние дела суверенного государства? Увы, никто из нас об этом тогда почему-то не вспоминал…

И вновь - позволю себе абстрагироваться от эмоций и коснуться стороны сугубо юридической. Формально - вступление Прибалтики в СССР было некогда обусловлено декретами Верховных Советов каждой из республик (а вовсе не поминаемым Бжезинским пактом Молотова-Риббентропа; оригинал этого договора не найден, кстати, до сих пор, а следовательно правовым документом считаться он не может). Теперь же эти самые органы принимают решения прямо обратные - о выходе из Союза.

Подождите. Но если первый шаг был незаконен и Западом не признается, тогда и шаг второй - автоматически не может быть легитимен; орган власти-то, повторяю, один и тот же, даже название и символика остались прежними. Вот если бы Верховные Советы были распущены, прошел референдум, состоялись выборы новые, неподконтрольные центру - тогда да, все понятно. Но от перемены мест слагаемых сумма не может изменяться. Это все равно что разлить коньяк из одной бутылки в разные стаканы; содержание первого, стало быть, сморщившись, выплюнуть, а второй - смакуя, осушить, восторгаясь его букетом и ароматом.

Можно ли было спасти Советский Союз? История, в принципе, не терпит сослагательного наклонения, если бы да кабы…

Но одно я знаю твердо: найдись у тогдашнего советского руководства сила и воля, развитие страны могло бы пойти совершенно другим путем.

Горбачев - так бывает - просто оказался недостоин исторической миссии, выпавшей на его долю. Впрочем, недаром говорится, что каждый народ заслуживает того правителя, которого имеет…

В этом смысле китайцам повезло намного больше. К концу 1980-х китайская социалистическая империя переживала те же процессы, что и СССР. Если бы не Дэн Сяопин, бог его знает, что представляла бы эта страна сегодня, и уж вряд ли явила бы она миру великое экономическое чудо.

Если вы не были в Китае - рекомендую съездить; это, действительно, нечто из области чуда. Страна меняется просто на глазах. Какие-то маленькие провинциальные городки, еще 10 лет назад представлявшие собой сосредоточение нищеты и чисто советского убожества, преобразились вдруг в гигантские мегаполисы - с небоскребами, широкими магистралями и сверкающими проспектами.

Сегодня в Китае такое количество свободных средств, что они не знают просто, во что вкладывать деньги. Ежегодно в Запад инвестируются миллиарды долларов, но все равно меньше от этого их не становится.

Я почти уверен, что лет через 15-20 Китай, как и Юго-Восточная Азия, в целом станет политико-экономическим центром планеты; ведущая роль Запада, в том числе США, отойдет на задний план.

Но всего этого никогда не было бы без твердости Дэн Сяопина. Ради будущего страны он готов был идти на любые жертвы; лучше и мудрее ампутировать нарывающую руку, нежели терпеливо дожидаться, пока гангрена распространится по всему телу.

О трагедии на площади Тяньаньмэнь - вспоминать сейчас как-то не принято. А ведь еще совсем недавно в жестокосердное китайское руководство, приказавшее стрелять по безоружным студентам, не кидал камни только ленивый, и наши прекраснодушные демократы - в первую очередь.

Позволю себе кратко напомнить суть тех событий: весной 1989-го китайские студенты, отличающиеся, как и их сверстники по всему миру, изрядным радикализмом, начали бурно протестовать против коммунистического режима. Они разбили палаточный городок на главной столичной площади Тяньаньмэнь - нечто вроде нашей Красной площади, - причем формальный повод был выбран самый что ни на есть безобидный: смерть низложенного незадолго до того генсека Ху Яобана.

Поначалу горстка собравшихся - примерно тысяча студентов - вели себя довольно мирно, требуя лишь достойно похоронить популярного в народе политика. Но уже очень скоро первоначальные требования напрочь оказались забыты, и в толпе зазвучали антикоммунистические, резко оппозиционные лозунги. Всего за 2 дня - с 18 до 20 апреля - число демонстрантов магическим образом выросло в десятки раз; наблюдатели говорят чуть ли не о 100 тысячах участников. Как в тоталитарном Китае, без посторонней и умелой помощи, удалось сорганизовать такую толпу, по сей день остается загадкой, ответ на которую ведом, наверное, разве что местным резидентурам ЦРУ и тайваньской разведки.

Идти на ответные жесткие меры китайские власти сперва не решались. Видя такой либерализм, митингующие, естественно, распалялись еще сильнее. С каждым днем народу на площади все прибывало; прямо колоннами сюда отправлялись и студенты из других городов. На все уговоры властей разойтись, лидеры собравшихся отвечали словами известной песни Высоцкого: «Ну, и разошелся - то есть расходился». Дошло до того, что несогласные двинулись походным маршем по Пекину с криками и плакатами «Долой диктатуру!»; в этой акции участвовали десятки тысяч человек.

Медлить было нельзя. Страну постепенно охватывала предреволюционная лихорадка. Вспыхнули беспорядки в Тибете; здесь требовали отделения от Китая. Во многих городах появлялись аналогичные пекинскому палаточные лагеря. 15 мая демонстранты провалили визит Горбачева в Пекин, который должен был стать первой советско-китайской встречей на высшем уровне за последние тридцать лет. (Для того чтобы продемонстрировать истинные свои настроения, митингующие даже установили на площади 10-метровую копию статуи Свободы из стеклопластика.)