Заботы, заботы без конца...

Поэтому Святослав даже удивился, когда к нему пришел старейшина Смед и многозначительно сказал, что выполнил обещанное. Два угрюмых вятичских воина ввели в избу юношу в длинной белой рубахе, босого. Руки юноши были связаны за спиной сыромятным ремешком.

– Я обещал найти человека, который убил твоего воина. Это он, – объяснил старейшина. – Род выдает его головой за смертоубийство.

Святослав, воевода Свенельд и гридни-телохранители, которые вошли следом за вятичами, с любопытством рассматривали юношу, а тот, чувствуя их недобрые взгляды, держался подчеркнуто прямо и гордо.

Глаза у юноши были голубые-голубые, совсем такие же, как у самого князя Святослава, и в них не было страха – только тоскливая безнадежность. Видно юноша смирился со своей горькой участью и был готов принять любое, самое жестокое наказание.

Князю Святославу молодой вятич понравился. Достойно держится!

Святослав любил смелых людей и многое прощал за смелость. А тут, кроме мимолетного расположения к смельчаку, был еще дальновидный расчет. Князь понял, что ему представляется случай показаться перед вятичами не только сильным, но и милосердным.

Разумный правитель не должен быть излишне жестоким. Жестокость поражает неверность, а доброта – благодарность и ревность к княжеской службе. Но, заранее решив, что помилует молодого вятича, князь спросил его подчеркнуто строго:

– Верно ли, что ты убил воина?

Юноша молча кивнул головой.

Старейшина Смед торопливо объяснил, снимая вину с остальных родичей:

– Это он, он! На всем роде вины нет, только на нем. Род не поручал ему проливать кровь, но только следовать за твоим войском в отдалении...

– Зачем же ты пустил стрелу? – удивленно спросил Святослав.

Юноша разлепил упрямо сжатые губы, проговорил хрипло, с усилием:

– Твое войско шло к капищу... Лесные завалы не остановили войско... Я хотел убить воеводу или другого знатного человека, чтобы воины остановились...

– Но ты убил простого десятника!

– Я видел на нем серебряную гривну... Серебро носят на груди только знатные люди...

Святослав вспомнил, как радовался десятник Кара, принимая в награду серебряную гривну. Гривну, которая погубила его спустя несколько часов... Вспомнил и нахмурился.

Тяжелое молчание повисло в избе. Гридни уже придвинулись к юноше, готовые схватить его по первому знаку. Но Святослав остановил их жестом, заговорил медленно, как бы взвешивая слова и размышляя, на что решиться:

– Кровь за кровь... Есть такой обычай у нас... Но есть и другой обычай, столь же древний, – жизнь за жизнь... К чему склониться? Кровь за кровь или жизнь за жизнь?

Люди слушали, затаив дыхание и стараясь угадать, каким решением закончит князь свою речь-размышление. А Святослав продолжал, также медленно и значительно:

– Отрок пролил кровь до объявления мира. Он не знал, зачем идет войско – с миром ли, с войной ли. Оттого вина его вполовину меньше...

Воевода Свенельд кивнул, соглашаясь:

– Да, это было до мира!

– Мне не нужно крови этого отрока, старейшина! – решительно сказал Святослав. – Пусть он заменит павшего по его вине воина. Да! Пусть будет так: жизнь за жизнь! Это справедливо?

– Справедливо! – обрадованно поддержал старейшина Смед, разрезая ножом ремень на руках юноши, и добавил строго:

– Отрок Алк! Служи князю верно, как служил роду своему!

– Но сможет ли сей млад заменить десятника? – усомнился воевода Свенельд. – Кар был отважным воином.

– Алк молод, но проворен и храбр, – заступился Смед за своего родича. – Он скачет на коне, как прирожденный степной наездник. Он владеет луком не хуже охотника за рысями. Он понимает печенежский язык...

– Столько много достоинств у столь юного воина? – недоверчиво улыбнулся князь.

– Так испытай его! – предложил Смед.

– Испытай, княже! – заговорили дружинники. – Пусть покажет, что умеет.

И воевода Свенельд тоже сказал:

– Испытай!

Алка подвели к длинной коновязи из березовых жердей, возле которой стояли воинские кони.

– Выбирай!

Алк неторопливо прошелся вдоль коновязи и указал на рослого гнедого жеребца, бешено взрывавшего копытами землю:

– Вот этот!

Дружинники переглянулись, выбор юноши показался им неразумным. Гнедой жеребец, недавно купленный у печенегов, был диким, не обученным ходить под седлом. Даже табунщики боялись приблизиться к нему.