А ведь именно милиция и различные чиновники представляют в воображении рядового гражданина то реальное государство, с которым ему постоянно приходится иметь дело. И в этом представлении с неприятной отчетливостью пролегает грань между «они» и «мы». Нет, в обычной жизни «они» могут быть такими же, как и «мы», со всеми своими страстями и слабостями, но стоит им в свое рабочее время стать представителями государства, как «они» напрочь утрачивают свои лучшие человеческие качества, оставляя лишь самые худшие, главнейшими из которых является непрестанное желание всячески «нас» давить и унижать.

Что, если бы рядовому российскому гражданину представилась фантастическая возможность отомстить своему «родному» государству и его твердолобым представителям за все те унижения, трудности и муки, которым оно его постоянно подвергает, пребывая при этом в неумолимой уверенности, что даже иные государственные глупости имеют священное значение, а потому нет ничего такого, чего нельзя было бы не принести в жертву этому Молоху (кроме, разумеется, его собственных частей) – будь то жизнь гражданина или его личное счастье. Так вот, что бы стал делать рядовой российский гражданин, обретя возможность отомстить государству, немного одумавшись и поостыв? Расстреливать тупых и ленивых чиновников, а также продажных и наглых представителей всех государственных сословий? Пороть, сажать в тюрьмы, катать на шесте, вымазанных дегтем и вывалянных в перьях? Но ведь у каждого из них есть семьи и дети, кроме того, такими их сделала система – а любую систему придумывают те же люди, и любая система – это всего лишь определенные связи и отношения между теми же людьми. Так кто же должен за это отвечать? Какая странная и ужасная сила абстракций довлеет над человечеством! Народ, партия, государство, нация – но за всеми так называемыми общими интересами неизбежно проглянет свиное рыло интересов конкретных людей и групп. А потому общие интересы – это всегда только ширма, за которой воюют друг с другом интересы различных общественных групп, большей или меньшей численности.

Само по себе государство – это неисправимо порочная система, поскольку в основе своей содержит возможность угнетать любого своего гражданина. Да, разумеется, оно имеет и другие функции, но почему-то именно эта используется Российским государством, а других я просто не знаю, размышлял про себя Дмитрий, в самой полной мере. Зато иные, и вроде бы главные, свои обязанности – обеспечение прав и свобод граждан, их безопасности и спокойствия – наше государство воспринимает как какую-то неприятную обузу, а потому и выполняет как-то вяло, через силу, и совсем без интереса. Но стоит только возникнуть возможности унизить и показать свою власть, как тут же разгораются глаза любого чиновника, расправляются плечи и бронзовеет голос.

С тяжелым сердцем Дмитрий взялся за ручку двери своего районного отделения милиции, но, открыв дверь, тут же наткнулся на вторую – решетчатую, вделанную в тот же косяк, что и первая. С той стороны возле нее прохаживался молодой милиционер со связкой ключей.

– Вы куда?

– Заявление подать следователю.

– Обокрали?

Дмитрий кивнул, чтоб только отвязаться, и милиционер открыл навесной замок. «Вот забаррикадировались, – со злостью подумал он, – свое оружие охраняют, вместо того, чтобы с его помощью – нас».

– К кому можно пройти? – обратился он в окошко дежурного.

– Второй этаж, семнадцатая комната, следователь Поляков.

Следователь оказался не слишком любезным мужиком лет сорока, высоким и грузным, с отвислым брюшком и пышными черными усами, придававшими его кислому лицу какое-то хохлацкое выражение. В комнате, кроме него, никого не было, да и он явно собирался уходить. Может быть, поэтому он был столь невежлив, что, не ответив на приветствие Дмитрия, тут же хмуро спросил:

– Ну, что там у вас – квартирная кража?

Дмитрию пришлось сесть, не дожидаясь приглашения, после чего с явной неохотой сел и следователь. Стараясь говорить предельно коротко и, Дмитрий изложил суть дела и тут же испытал немалое разочарование, когда после его, как ему казалось, абсолютно четкого рассказа, следователь начал переспрашивать:

– Так вы говорите, вашу жену преследует какой-то мафиози? – последнее слово он произнес как-то по-хрущевски, с мягким знаком в середине – «мафьози».

Дмитрий кивнул.

– Так… а вы давно женаты?

Дмитрий не любил врать, но в данном случае ему просто хотелось, чтобы этот самый Поляков не копался в подробностях его личной жизни, а сразу занялся отведением страшившей его угрозы, и потому он нехотя сказал: «Недавно», надеясь, что хоть после этого тот перейдет к сути дела.

Но Поляков был непредсказуем.

– А паспорт у вас при себе?

– Да.

– Можно взглянуть?

С обреченным вздохом Дмитрий протянул ему паспорт.

– Так женаты, говорите. А зачем врем?

– Ну, не женат еще, но, честное слово, в ближайшие дни собирались подавать заявление.

– Хорошо, допустим. Значит, к вашей любовнице пристает какой-то тип – звонит, угрожает, подбрасывает деньги и цветы. Так?

Слово «любовница» прозвучало в его устах крайне неприятно и даже как-то унизительно по отношению к Светлане, а потому Дмитрий, слегка поморщившись, кивнул:

– Так.

– То есть, говоря несколько иначе, у вашей любовницы появился богатый поклонник?

В подобной интерпретации вся ситуация изменилась, и Дмитрий начал терять терпение и свирепеть:

– Что вы этим хотите сказать?