До полуночи всё шло нормально. В привратницкой стоял храп, очень похожий на звуки, долетавшие из комнат сторожей. Однако в первом часу полицейский, стоявший на посту у лестницы, вздрогнул и почувствовал, что по спине у него забегали мурашки: где-то далеко наверху кто-то бил кулаками в дверь и завывал хриплым голосом. Странные звуки оборвались так же внезапно, как и начались. Не успел постовой подумать, что стук и крики под самой крышей только почудились ему, как шум снова раздался или, вернее, обрушился сверху. Постовой не выдержал, достал свисток из верхнего кармана форменной куртки и бешено засвистел.

Ему казалось, что он свистнул что было силы, и он очень удивился, когда коллега, карауливший дверь директорского кабинета, вразвалку подошёл к нему и сонно спросил:

— Джакомо, что за шутки, чего ради ты вздумал баловаться свистком среди ночи?

— Я не балуюсь, Анджело, а подаю сигнал!

— Будет тебе дурака валять! — сказал на это Анджело.

— Помоги тебе святая Мария, — покачал головой Джакомо. — Я свищу что есть мочи, а ты мне говоришь, что я балуюсь!

На звук голосов подошёл сержант.

— Кто вам разрешил покидать пост и вести разговоры? — поинтересовался он. — Если лейтенант проснётся, знаете, что с вами будет?

— Господин сержант! — Джакомо вытянулся в струнку. — Я просвистел “тревогу”, потому что наверху кто-то стучит кулаками в дверь и вопит не своим голосом.

— Хха! — удивился сержант. Сам он не слышал сиг нала и потому смутился, но не подавая вида спросил:

— Какого черта ты поднял тревогу?

— Он говорит, — пояснил Анджело. — будто наверху кто-то стучит кулаками в дверь.

— Господин сержант, я два раза собственными ушами слышал, как кто то барабанил кулаками в дверь и кричал!

Сержант недоверчиво посмотрел наверх.

В эту минуту, — должно быть, сама судьба поспешила на выручку Джакомо, — сверху снова долетел странный шум. Но это были уже не удары кулаков, а глухой стон; казалось, что где то далеко, очень далеко, может быть, за холмом Джанниколо или даже на равнине, мычит корова.

— Гм! — сказал сержант.

— Вот видите! — обрадовался Джакомо.

Анджело молчал.

— Это, наверное, ветер! — рассудил сержант. — Иной раз ветер воет как человек, а то и коровой замычит. Но все таки, — он повернулся к Анджело, — давай поднимемся наверх для очистки совести!

Пока они ходили наверх, Джакомо решал трудный вопрос. Он не мог понять, почему свисток, трель которого могла поднять мёртвого из гроба, только что от казал. “Ну, погоди ты у меня” — злился постовой, кляня свисток, и решил завтра же забраться в подвал и свистеть, пока глухой не услышит.

Тут вернулись сержант и Анджело. Сержант сказал, что ничего такого нет и шум был, наверное, от ветра, но завтра он на всякий случай обо всём доложит лейтенанту.

Остаток ночи прошёл спокойно.

Пятница, 27 октября.

Чигола начал день в плохом настроении. Ещё не проснувшись окончательно, он вспомнил, что времени для следствия осталось всего ничего, и расстроился. Впервые он почувствовал, какая неумолимая штука — календарь; будто паровой каток космических размеров, он катится вперёд, поднимая под себя всё, что попадётся.

На улице было сумрачно, шёл дождь.

Роберто Тоцци уселся у окна на то же место, что и вчера. Он ждал, что Чигола заговорит с ним, но главный инспектор сосредоточенно читал новые сводки технических отделов и бюллетени происшествий за истёкшую ночь. Одно сообщение так сильно заинтересовало его, что Чигола перечитал его несколько раз. и в глазах его вспыхнули огоньки, которые разгорались все ярче. Инспектор выкурил сигарету, чтобы успокоиться и принять недовольную мину сильно раздосадованного человека, но всё равно было заметно, что настроение его сильно повысилось.

— Вы не возражаете, если мы подведём итоги вчерашним допросам? — обернулся он к Роберто Тоцци.

— Да, конечно! — обрадовался польщённый директор. — Я готов слушать вас с огромным удовольствием.

“Вот и слушай, раз на другое неспособен!” — посмеялся в душе Чигола и начал:

— Мы установили, что в среду после полудня и в ночь со среды на четверг в галерее находились привратники Агостино и Лоренцо и сторожа Марко Монтано и Федериго Нобиле. Дежурство вели парами: Агостино с Монтано и Лоренцо с Федериго. Около 16.00 в галерее появилась Луиза Ченчи, дежурили в это время Агостино и Монтано. Незадолго до конца их смены, примерно в 23.30, в галерею явился, также через служебный вход, Марио Чиветта, племянник Монтано. В 24.00 заступила на дежурство пара Лоренцо и Федериго. Марко Монтано передал ключ от служебного входа привратнику Лоренцо с просьбой отпереть дверь, когда его племянник захочет уйти. В час ночи привратник Лоренцо устанавливает, что Чиветта исчез, а дверь заперта. О пребывании Луизы в музее ему не известно, так как Монтано забыл его уведомить, что синьорина сидит над учебниками в кабинете своего дяди. Луиза Ченчи утверждает, что, выйдя в коридор, она увидела, что дверь приоткрыта, воспользовалась этим и покинула здание, не обращаясь за помощью ни к Лоренцо, ни к сторожу Федериго. Можно предположить, что Марио Чиветта покинул музей тем же образом.