Харон был немногословен.

– Есть! – произнес он.

Джордж разлил ром. Когда Харон опрокинул стакан, Джордж сказал: – Шеф втайне гневается на вас по поводу миссис Соме из Бейсуотера.

– Отдать концы, – хмыкнул Харон, нахмурившись.

– Неужто вы забыли, что я уже два раза напоминал вам о ней? – продолжал наш герой. – Ей стукнуло сто четыре, и она злее цепной собаки. Шеф не может понять, почему вы до сих пор ее не доставили. – И с этими словами он наполнил пустой Харонов стакан.

– Отдать концы! – повторил прославленный шкипер.

– Вероятно, – гнул свое Джордж, – при всех своих многочисленных обременительных обязанностях вы не придали особого значения внеочередному распоряжению касательно одной какой-то старухи. Я бы на вашем месте, положа руку на сердце, напрочь забыл про это дело. Тем не менее вы шефа знаете. Он начал поговаривать о перестановках в Адмиралтействе;впрочем, не принимайте этих разговоров всерьез. Мне нужно лично побывать на Земле по важному делу, а я установил, что молодая женщина, которую вы доставили сюда по досадному недоразумению, обучалась на медсестру. Можете не сомневаться, мы с ней на пару в мгновенье ока охомутаем старую грымзу и доставим ее на судно. Когда шеф оправится от приступа подагры, она уже будет здесь, и фарватер между вами снова будет чист как стеклышко.

Сказав так, он плеснул остатки рома в стакан старого морского волка.

– Есть! Есть! – согласился прославленный шкипер.

Джордж тут же вызвонил ординарца, и тот ввел Рози, одетую в умопомрачительную служебную форму.

– Сию же минуту на корабль! – приказал он.

– Есть! Есть! – воскликнул Харон.

Район Лондона.

– Мне удастся тебя вызволить, – шепнул Джордж возлюбленной, – если ты ни разу не обернешься назад. Обернешься – нам крышка.

– Не волнуйся, – сказала она. – Пока мы вместе, ничто никогда не заставит меня оглянуться.

Итак, они очутились на борту. Для Харона все сухопутные крысы были тронутыми, больше того, он давно подозревал, что в верхах под него копают, а потому был весьма благодарен Джорджу за полученную информацию. Джордж распорядился отнести целый ящик превосходного рома (последний в мироздании) к капитану в каюту, дабы Харон, чего доброго, не вспомнил, что и слыхом не слыхивал о старухе Соме.

Могучий лайнер отвалил от причала под аккомпанемент свистков и команд на непонятном морском языке. Джордж заперся в радиорубке под тем предлогом, что ему нужно держать с шефом постоянную связь. Будьте уверены, Сатана рвал и метал, узнав про побег, но это привело лишь к тому, что засевшая в его членах подагра разыгралась в тысячу раз сильнее и уже окончательно взбесилась, когда ему так и не удалось наладить связь с кораблем.

Дьявол не придумал ничего лучшего, как сотворить в непроторенных пустынях космоса призрачные видения, которые могли бы соблазнить Рози оглянуться. Скажем, справа по курсу вдруг выскакивала на манер буйка парижская шляпка и сразу же – так быстро летел корабль – оставалась далеко за кормой. В других случаях возникали образы наизнаменитейших киноактеров – любимцы публики восседали на серебристых планетах отдаленных созвездий, поправляя прическу. Рози осаждали сотнями подобных соблазнов, и, что было куда мучительней, бесенята не давали покоя, своими преследованиями: дергали сзади за волосы, теребили одежду, изображали попавшего за шиворот паука, короче, чинили всевозможные мелкие пакости, настолько хорошо всем нам знакомые, что их легче представить, чем описать. Но преданная подруга стояла на носовой палубе, крепко вцепившись в перила, и ни разу даже не моргнула.

Такая преданность, помноженная на бдительность Джорджа у приемника и беспробудные возлияния Харона, который не вылезал из каюты, привела к тому, что вскоре лайнер благополучно достиг земных широт и лег в дрейф. Джорджа и Рози с головокружительной скоростью спустили вниз по невидимому канату, и они совершили мягкую посадку в постель к почтенной долгожительнице миссис Соме.

Обнаружив у себя под боком юную парочку, старуха рассвирепела. – Выметайтесь сию же минуту! – завопила она.

– Тише, – сказали они. – Выметаемся.

И надо же такому случиться, что на другой день я повстречал их на Оксфорд-стрит, где они изучали витрины мебельных магазинов; тогда-то Джордж и поведал мне всю эту историю.

– Значит, ты утверждаешь, – заметил я, – что на самом деле наша вселенная – это бездонная кружка пива?

– Утверждаю, – ответил он. – Так оно и есть. А в доказательство я покажу тебе то самое место, где Рози получила щипок от этой ревнивой мерзавки.

– То самое место? – воскликнул я.

– Ну да, – сказал он. – Это случилось вон в том магазине через дорогу, как войдешь – сразу направо, за прилавком, что в самом конце отдела чулок и перед началом полотняных изделий.

Жил в предместье Лондона один старый отец, нежно любивший своего единственного сына. И поэтому, когда юноше шел восемнадцатый год, старик позвал его и, благожелательно щурясь сквозь очки в роговой оправе, сказал: – Ну, Джек, школу ты закончил. Теперь ты, конечно, мечтаешь об университете.

– Да, папа, – сказал сын.

– Это разумно, – сказал отец. – Годы, проведенные в университете, бесспорно, самые лучшие в жизни. Даже не говоря о широких познаниях, отличных профессорских лекциях, о внушающих почтенный трепет серых корпусах, обо всей атмосфере культуры и утонченности, человеку в эту счастливую пору обеспечена материальная поддержка.