– Годится! Прилетай!

Я объяснил, как добраться до города Суходольска и найти меня. Егорка обещал сегодня же пойти за билетами.

Попрощавшись, я перезвонил Веронике и приказал отдать Глазунову последние сбережения. Суженая заявила протест. Я его отклонил.

– А как же свадьба?

– Корову продадим! И курей!… Да, передай с Егором мои старые ботинки! Коричневые такие. У матери спроси.

– А новые где?

– Жмут. Выкинуть пришлось. И куртку заодно… Порвалась в перестрелке.

– Боже, в какой перестрелке?..

– Минометной! У меня деньги на трубке кончаются!

Ботинки пришлось выкинуть не потому, что они жали. Обувь моя после заплыва пришла в полную негодность. Я пробовал сушить ботинки на солнышке, но кожа покрылась пузырями, как лицо прокаженного, швы расползлись, а подметки отклеились. Сказалось соотношение цены и качества. Брюки и футболка, хоть и потеряли товарный вид, но функции свои выполняли.

В суходольской комиссионке я купил темно-зеленый вельветовый пиджак с плешивыми рукавами и матерчатые красные кеды за восемнадцать рублей. Других расцветок не было. Но зато они не жали. Свои старые шузы я оставил на помойке истории.

Сейчас я в этих кедах и пиджаке пришел на конспиративную встречу с Вадиком. Сегодня утром, едва рассвело, я бросился на поиски заветного камня. Отыскал его примерно в километре от того места, где выплыл. Одежка моя к тому времени чуть подсохла, но окончательно сушить ее я предпочел в другом месте. В круглосуточной распивочной, обустроенной в строительном вагончике со строгой надписью на двери: «Приносить спиртные напитки в ресторан запрещено!»

Женщина-бармен, едва увидев меня, молча достала из-под прилавка бутылку огненной воды и налила полный стакан. Я без оправданий выпил. Водка показалась мне очень вкусной, хотя и пахла соляркой. Из закуски в ресторане предлагались сухарики и фисташки. Я попросил пельменей, но пельмени подавали с трех дня.

– Я известный художник,– заявил я, положив на прилавок десятку.

– Ой, простите, не узнала… Пожалуйста. Сейчас наваляю…

Наваляла полную тарелку. Я подумал, что есть смысл зарабатывать в Питере, а жить в Суходольске. У нас на червонец можно только зайти в кафе полюбоваться интерьером и выпить полстакана чая.

Правда, как выяснилось позже, пельмени были без мяса. С мясозаменителем.

Потом я взял еще водки и проиграл в «столбик» сумасшедшую сумму – пять рублей. Узнал, где комиссионка, и отправился за сменной обувью и одеждой.

В полдень, как было условлено, я стоял возле знакомого памятника, указывающего правой рукой дорогу в темное настоящее. Когда пришел Вадик, похвастался, что смог убежать от ротвейлера и увернуться от трассирующих пуль.

– Что, реально стреляли? – обалдел он.

– Как в кино.

– Отморозки… Ничего не боятся. Вот, смотри,– он сунул мне полоску бумаги с набранным телеграфным текстом.– Сводка происшествий. Работягу возле шахты нашли. Битами забит. Говорят, шахтеров подбивал на улицу выйти. Четвертый месяц без зарплаты сидят. Домитинговался…

– Это Демидов его?

– Ну, не сам, конечно, но приказ он отдал, без вариантов. Сволочь лупоглазая…

– Почему лупоглазая?

– Глаза у него навыкате, как у рака. В детстве, наверное, по башке много били, вот и вылезли.

Ничего дельного Горохов посоветовать мне не мог, кроме предложения попрощаться с джипом и возвращаться в Питер.

– Поезжай домой, старина. Если я чего разузнаю, перезвоню. Джип наверняка уже перепрятали, ловить тебе нечего. Еще нарвешься на пулю…

Но когда не может посоветовать один, сможет другой. Я позвонил в Питер Егору и обрисовал ситуацию. Финальную часть разговора вы слышали.

– Приедет? – спросил Горохов.

– Обещал сегодня сходить за билетами. Значит, завтра к вечеру должен быть здесь. Билеты вроде не дефицит.

– Сомневаюсь, что он поможет. Данила ему не по зубам.

– Это смотря какие зубы… Вадим, ты с гостиницей еще раз не договоришься? На улице холодно.

– Пойдем…

За стойкой сидела новая администраторша. Когда она подняла голову, я узнал знакомые черты. Виолетта. Правда, без парика и макияжа. Да и грудь, вроде, на пару размеров уменьшилась. У них тут, значит, сменный подряд. Подработка. Днем у стойки, вечером в койке. Неужели сегодня придет вчерашняя старушка?..

Я поздоровался. Она сделала вид, что меня не узнала. Я, как истинный джентльмен, тоже не узнал.

– А как вас зовут?

– Люба… Любовь.

– Очень приятно.

Вадим договорился только насчет одного номера. Вечером приезжают футболисты, и Егорка останется без койки.

– Не беда. Если что, у меня переночует. На кухне,– предложил Горохов,– потеснимся.

Я поднялся в комнату и забрался под одеяло. К вечеру у меня поднялась температура. Ночное купание не прошло даром. Аптека оказалась далеко, Любовь-Виолетта предложила чай с лимоном. Не помогло.