Шрифт:
– Ух, ё…! Здорово тебя!
– А ты думал, они мне чечетку спляшут за то, что сапоги им обоссал? Или споют хором? Еще хорошо отделался, могли срок припаять реально или суток десять. Ты чего их, не предупредил?
– Еще как! Чтобы били только для близиру. Да только не нашли они тебя. Дважды проехали по Караванной.
– Как по Караванной? Я ж на Карнавальной ждал!
Минута молчания. Минута грусти.
– При чем здесь Карнавальная?! Это ж на другом конце.
– Я не знаю, что у тебя, Виталик, на конце, но я ждал на Карнавальной. Возле тумбы, как и договаривались. Ровно в десять тридцать. Если у тебя память в жопе, то у меня в голове!
Виталик ослабил галстук, почесал бороду:
– И что, тоже ехал патруль?
– Да, тоже! И в стакане [13] сидел боец!
– Во, блин! Надо ж так подмастило! Не, ты погоди! Ты, видно, вчера не тем ухом слушал. Я четко сказал – Караванная!
– Тебе пиво, наверное, дикцию повредило. – Коля еще раз посмотрел в зеркало и поморщился:
– Какая теперь разница – Караванная, Карнавальная.
– Да, вся комбинация коту под хвост!.. В следующий раз записывай.
13
«Стакан» – отсек для задержанных в милицейских машинах.
– Не будет следующего раза. – Коляныч приложил бинт к скуле. – Достало. Все, я поехал. Врача вызову.
– Да, конечно, поезжай. Мне тоже на совещание пора. Ты не огорчайся. И великие ошибаются. – Виталик хлопнул друга по плечу: – Новость-то слышал? Академика накрыли. Со всем научным коллективом.
– Да ну? Он же Академик!
– Мы тоже не студенты. Совместная секретная операция. ФСБ, МВД, прокуратура. Сейчас обыски идут, аресты. Не успел бедняга докторскую защитить. Невосполнимая потеря для науки.
Виталик по привычке посмотрел по сторонам, словно в машине мог быть посторонний. Потом перешел на пониженные тона:
– Слушай прикол. Только между нами, мне по большому секрету шепнули. Помнишь орлов, с которыми ты на Финский ездил? Когда пестик продавал?
– Конечно.
– Так вот один из них, кто – точно не знаю, эфэсбэшник внедренный. Прикинь!.. Вот это внедреж! Лет на десять, не меньше! С низов начинал! Я еще думал, почему именно тебя со стволом в руках взяли, а не их? Ты ж вторым стрелял?
– Да.
– Теперь все понятно. Молодец, мужик. Вот это уровень! Уважуха. Но мы с тобой не слабее. Тебя он тогда не расколол.
– Да, сильно, – искренне изумился Коляныч, прикидывая, кто из двоих мог оказаться своим. Неужели Свят. Свят?!
– Генка Вяземский, наверное, тоже под раздачу попадет, если Академик запоет. И погоны подполковничьи не спасут. И не только он, кстати. Много наших повязано. Ладно, Коль, я погнал. Если со здоровьем что-то серьезное, звони. У меня хозяин частной клиники знакомый, вылечит в лучшем виде и бесплатно. А с костоломами я разберусь. Извинятся.
– Не надо. Что ты им скажешь?
– Как хочешь. Пока. Все равно спасибо.
Когда Виталий подошел к «Форду», Коля окликнул его, Обручев вернулся.
– Слушай, мужик тот, что со мной в стакане ехал, просил приятелю своему позвонить и предупредить, чтоб товар скинул. Телефон я запомнил. Не знаю, что там у них за варианты, но ты бы проверил на всякий случай. Записывай.
Доехав до дома, Коля поставил машину на свободное место, прямо под рекламным щитом. Рабочие снимали старый плакат: «ГУВД-МОТОРС. СЕТЬ АВТОСАЛОНОВ. ПРОДАЖА, СЕРВИС, ЗАПЧАСТИ.
ЭТО НЕ БИЗНЕС, ЭТО ЛЮБОВЬ!»
Вешали новый – афишу с портретом Оззи Осборна. Единственный концерт в Санкт-Петербурге. Дождались. Музыка непобедима.
Сложил парик и усы в пакет. Туда же затолкал окровавленную куртку. Из багажника вытащил пиджак, надел. Прикрывая нос платком и прихрамывая, зашагал к дому.
Маргинальная молодежь еще не успела расписать подъезд цитатами классиков. В начале года Коля взял ипотечный кредит и купил здесь «двушку» с видом на Финский залив. Ремонт пока не закончил. Накопить не получалось – цены на недвижимость летели вверх со скоростью сверхзвукового истребителя. Истребляя все живое на своем пути. «Ничего, справлюсь…»
На лифте поднялся на пятый этаж. Открыл дверь.
– Мама, мама! Папа плишел! Ула!
– Привет, Машка.
– Пливет, па. Ой, а ты что, упал?
– Да. Оступился.
– Бедненький. Очень больно?
– Ерунда, заживет. А ты почему не в садике?
– Мама лазрешила остаться. Я буду тебя лечить! Хочешь? Сейчас плинесу гладусник.
Девочка убежала в комнату. Разувшись, Коля прошел на кухню, с которой доносилось шкворчание жарящегося на сковороде мяса. Остановился на пороге и улыбнулся жене: