Используя форму гротеска, американский писатель-фантаст показывает, к каким пагубным последствиям может привести бездумная «машинизация», охватившая в последние годы многие капиталистические страны.
Кто будет его компаньоном по дороге к Европе, Двинский узнал за три дня до вылета, когда начальник сказал:
– Скучно тебе не будет. Полетите с компьютером.
– С кем? – удивился Двинский.
– С компьютером. На Европе нужны не только специалисты. Компьютер, с которым ты полетишь, необычный. Самая последняя модель. Заодно его собираются лишний раз испытать. Да сам увидишь.
Оставшиеся три дня Двинский не вспоминал об этом разговоре. Он прощался с Настей. Вечером накануне вылета сказал ей:
– Теперь две недели я буду думать о тебе, и никто мне не помешает.
– Разве ты летишь один?
– Не считая компьютера.
– Бедный. Роботы добрые, но бесчувственные. Затоскуешь. Ведь правда?
– Нет, – не согласился Двинский, – со мной будешь ты.
Наутро он был на космодроме. Европа не только часть света. Еще это спутник Юпитера: там филиал института. Рейсовый караван малой тяги ходит к Юпитеру раз в год – полгода туда, полгода обратно. В другое время пользуются экспрессами – сжатый объем, никакого комфорта и грандиозные энергетические затраты. Но ожидание дороже.
Астровокзал. Граница Земли и неба. Две группы – улетающие и провожающие. Насти не было, так договорились. Грустно, когда провожают. Еще грустнее провожать… даже если на время.
На орбите Двинского ждали. Не каждый день кто-то стартует к Юпитеру, тем более на экспрессе. Проводили в ангар. Экспресс без разгонного блока был мал, вроде бескрылого истребителя.
У открытого люка Двинский попрощался с провожатыми. В который раз выслушал последние инструкции – как вести себя при взлете и особенно при посадке. Потом поднялся по лесенке в кабину и опустился в кресло перед пультом управления.
Створки сошлись, отгородив Двинского от людей.
– Здравствуйте, – произнес голос. – Двинский Владимир Сергеевич, ведь правда?
Голос звучал ровно, бесцветно, как у обычного автомата. Но слова были другие. «Ведь правда?» – Настя тоже всегда так говорит. Удивительно: ты прощаешься с женщиной и приходишь к машине, и слова, сказанные машиной, те же, что произнесла женщина при прощании. Философский смысл: машина связана программой с будущим, человек связан памятью с прошлым. Прощание с человеком – аналог встречи с машиной. И поэтому одинаковые слова? Чушь какая-то!
– Здравствуйте, – ответил Двинский.
– Теперь приготовьтесь, – сказал голос. – Скоро старт. Вы не боитесь одиночества?
– Нет.
– Правильно. Есть вещи, которые сначала надо пережить. Ну ладно. Две недели я буду для вас всем – и пилотом и собеседником. Еще буду о вас заботиться. Вместо мамы. Или девушки. У вас есть девушка, ведь правда?
– Невеста.
– Видите, Володя, я умею угадывать. Вы разрешите называть вас так? Вам тридцать, я немного старше. Но мы почти ровесники. Как вам нравится предложение?
– Нормально, – сказал Двинский. – А в каком смысле мы ровесники?
– Это долгая история, – бесцветно сказал компьютер, – но впереди у нас две недели. Вашей невесты здесь нет, и позаботиться о вас некому. Кроме меня. Поэтому застегните ремни. Мы отлетаем. Можете курить, хотя это запрещено. Мне дым не мешает. Если возникнет пожар, мы с вами его потушим.
– Не курю.
– Вот и чудесно, – произнес компьютер. – Дым мне не вреден, но он плохо пахнет. И тушить пожары мало приятного.
– Действительно радость небольшая.
– Вы умный, Володя. Все понимаете. Ну ладно. Вы уже пристегнулись? Прекрасно. Сейчас отлетаем.
Перегрузки были небольшие и не доставляли ему неудобств. В этом прелесть старта с орбиты. Перегрузки слабые, но длительные. При взлете с Земли все наоборот.
Легкий толчок сообщил, что разгонный блок отделился и, сменив траекторию, идет на приемную базу.
– Ускоритель отошел. Приготовьтесь к невесомости.
– Готов, – сказал Двинский.
– Хорошо. Вы как ее переносите?
– Неплохо.
– Славно, – сказал компьютер. – Я читал, многие боятся. Сам я этих чувств не испытываю. Кстати, как вам нравится выражение «испытатель чувств»? Тот, кто испытывает разные чувства. В этом смысле каждый из нас испытатель…
Из-под Двинского выдернули кресло. Он падал на пол. Но падение затянулось, и Двинский разумом осознал, что кресло на месте, он все еще к нему привязан. Ничто никуда не падало. Невесомость.
– Вероятно, это забавно, – сказал компьютер. – Я читал, что из-под тебя будто выдергивают кресло. Но это быстро кончается, если ты тренирован.