В треклятом дверном проеме появилась неправдоподобно удлиненная, угловатая тень.

Пальцы до боли впились в приклад, сенсорный бугорок гашетки поддался под чрезмерным усилием, но выстрелов отчего-то не последовало, хотя Шевцов внутренне сжался, предчувствуя еще одну смерть.

– Эй, поосторожнее с этой штукой!

Голос, усиленный аудиосистемой боевого скафандра, пророкотал, как раскат грома.

Внутри все обмякло.

Человек.

В комнату действительно вошел человек, и вслед за тонкими всхлипами сервоусилителей мускулатуры, с улицы прокралась жуткая, гробовая тишина.

– Ну? – Разбил ее тот же рокочущий голос. – Ты живой?

– Инннсекты… – Противно заикаясь, выдавил Шевцов.

– Я с ними разобрался. – Спокойно сообщил голос. – Давай, поднимайся. Почему не в убежище?

– Я не успел…

– Ладно, разберемся. Только опусти ствол, и прекрати жать на предохранитель.

Антон медленно скосил глаза, посмотрев на оружие.

Вояка… Вместо гашетки, которая располагалась на пистолетной рукояти громоздкого и тяжелого оружия, он действительно изо всех сил продолжал давить побелевшими от напряжения пальцами на выступ предохранителя.

– Давай, отложи оружие в сторону. Пойми, некогда мне тут нянчиться с тобой. В городе полно инсектов – это дикая семья, им по одному месту все наши законы, усекаешь?

– Ты… Ты что не боишься их?

За дымчатым забралом боевого шлема не было видно лица говорившего, но его слова звучали уверенно, они несли надежду, что эта дикая история все же может разрешиться благополучно:

– Чего мне бояться в боевом скафандре? Из "АРГ-8" его можно разве что поцарапать. – Антону показалось что незнакомец усмехнулся. – Давай, договоримся, ты сейчас спустишься в убежище и будешь сидеть тихо, как змееед с Прокуса, которому нечаянно наступили на хвост. А я тут погляжу в окрестных домах, – может кто еще нуждается в помощи… Не дрейфь, нам сообщили что десант ВКС Конфедерации будет высажен часа через три, это по максимуму. Все уладиться, вот увидишь.

Антон отчаянно хотел верить каждому услышанному слову. Он действительно положил на пол тяжелую штурмовую винтовку и встал, опираясь о компьютерный терминал, озираясь в тщетной попытке отыскать взглядом злосчастную статкарточку.

В следующий миг в дверной проем ударила длинная, тугая очередь.

Шевцов видел, как пули, высекая искры, с визгом рикошетят от бронепластин боевого скафандра, затем что-то дважды с силой ударило его в грудь и в живот, дыхание мгновенно оборвалось, что-то обжигающее, горячее хлынуло сквозь пальцы, которыми он инстинктивно схватился за грудь.

Кровь.

Как много крови…

Сознание крутанулось, будто он внезапно сорвался в пропасть.

Краски гасли… Все двоилось перед глазами, тупая, парализующая боль осталась последним и единственным ощущением тела.

Нет. Не последним.

Инстинктивно зажимая ладонями смертельную рану, Антон вдруг почувствовал под окровавленными пальцами какой-то колючий катышек.

Последним усилием он приподнял голову и прояснившийся на миг взгляд вдруг поймал прощальный поцелуй жизни, – окровавленный черный кристалл, который он носил на тонкой цепочке, никогда не расставаясь с ним, даже во сне…

Смерть обратима.

Он видел мир.

Мир умещающийся на ладони…

Затем сознание поглотила тьма.

…Шевцов медленно будто в страшном сне повернулся, впившись потемневшим взглядом в фигуру Шашира.

Не для кого не секрет, что инсекты по своей природе телепаты, но в обычной обстановке они могут воспринимать только целенаправленные, адресованные именно к ним мысли людей.

Видно ярость Антона оказалась столь внезапна и не обуздана, что Шашир не просто отшатнулся, – его будто отшвырнуло прочь, на добрый десяток метров.

– Господин… – Сипло прошипел он на скрежещущем языке своего рода.

– Я убью тебя! – Шевцов, не контролируя совершаемых действий, рванулся к упавшему инсекту, и вдруг его ярость словно налетела на прозрачную, звонкую стену: он с кристальной ясностью вспомнил, как давно и верно служил ему этот воин…

Чувства отхлынули так же внезапно, как и появились, оставив после себя лишь обычную легкую озабоченность, совершенно безликую перед остротой тех эмоций, что бушевали в рассудке мгновенье назад.

Словно по его мыслям прошлись ластиком, стирая их до состояния бледного, едва различимого отпечатка настоящих человеческих порывов.

Где я?

Что со мной?

Неужели я мертв… или сплю?..

Антон с трудом повернул голову заставив себя оглядеться вокруг.

Волны искажений вздымались прямо из-под ног и внезапно обрывались, будто обрезанные ножом, там где заканчивалась разрушенная реальность и начиналось русло пересохшей реки.

Когда-то я знал… Знал смысл сущего, включая и эту реку, давно превратившуюся в сухопутный тракт.