Во флигеле сидели на одной кровати, обнявшись, две горничные. Им было очень страшно… Водитель, садовник и повар шепотом спорили на крыльце. Повар говорил, что нужно идти на помощь охране. Садовник и водитель отвечали: ты что - ох…уел? Убьют, убьют нас чечены.

Жанна Стрельцова сидела, обхватив руками колени, на огромном сексодроме и мелко дрожала. Лицо без косметики было страшненьким.

Илья Семенович Стрельцов стоял посреди спальни. В руке он держал шикарную "беретту" с гравировкой, позолотой и слоновой костью на рукоятке - подарок Гаврюшенко.

Николай Прошкин, превозмогая боль, сдерживая стон, полз по траве к своему пистолету.

В пятидесяти метрах от стены поместья дремал последний "танк" с гранатой "Ф-1" на "броне".

В "Гусином гнезде" четверо ментов грузились в УАЗ.

Каратель отдыхал… На отдых он отвел себе целых двадцать секунд. Двадцать секунд в условиях реального боя - это не так уж мало. От тяжелой духоты июльской ночи, помноженной на напряжение огневого контакта, тело покрывалось липким потом, а сердце бухало. Остро пах пропитанный собачьей кровью камуфляж. Ствол АПС пах сгоревшим порохом… обычный парфюм войны.

Каратель вытащил левой рукой из кармана гранату, выдернул чеку и медленно двинулся, огибая здание против часовой стрелки. Он понятия не имел о внутренней планировке дома и решил штурмовать дом через дверь - нагло и агрессивно… Дверь, конечно, заперта изнутри, но сама по себе - тьфу, деревяшка с остеклением в верхней части - и "фенька" запросто ее откроет.

Он шел вдоль стены, пригибаясь под окнами и "перешагивая" через маленькие подвальные окошки… все как учили. Он грамотно, в нижнем уровне, обогнул угол дома…

Повар, которого все в поместье звали не иначе как Василь Василич, сказал: сосунки, - вырвал у водителя "моссберг" и осторожно пошел вперед, к дому.

От боли в пробитой ноге Николай Прошкин стискивал зубы. Он дотянулся до пистолета и взял его в руку. Он отлично понимал, что уже не боец, но продолжал ползти вперед, к дому.

Каратель повернул за угол и оказался перед ярко освещенным фасадом с вымощенной площадкой, шезлонгами и кадками с цветами, он внимательно осмотрелся и приготовился к броску. До двери было метров шесть.

Василь Василич увидел человека в камуфляже, с лицом, закрытым темной маской… Вот он! Вот он, сука! Василь Василич передернул цевье и вскинул ружье.

Таранов услышал характерный звук оружейного механизма, упал… Бах!
– грохнул выстрел. Картечь хлестанула по спине, защищенной бронежилетом и по шее - не защищенной. Свинцовый шарик диаметром шесть миллиметров вырвал кусок мяса, пронзил болью. Таранов рванулся вперед, изогнулся угрем и послал три пути наугад в сторону стрелка. Все они прошли мимо, но заставили повара залечь. Таранов укрылся за кадкой с драценой, снял самодельную маску и приподнял ее левой рукой над краем кадки. Б-бах!
– грохнул выстрел, маску сильно рвануло, от кадки полетели щепки. Каратель выстрелил на вспышку, и храбрый повар получил пулю в голову. Веерообразные кроны драцены мелко дрожали.

Несколько секунд Иван лежал за кадкой… Он отдавал себе отчет, что остался жив только чудом. Что пройди картечина на ладонь правее - и все!

Шея болела так, что шевелить головой было тяжело, почти невозможно. Таранов откатился к стене, сел на корточки. До двери было всего три метра. Он быстро преодолел это расстояние, ударил рукояткой пистолета по узорчатому стеклу в филенке… Стекло разбилось и осыпалось вниз с веселым хрустальным перезвоном. Иван аккуратно опустил в квадратную дырку, обрамленную хищными осколками, гранату, отпрыгнул в сторону и присел… Шея горела, по спине текла кровь.

Николай Прошкин чувствовал, как слабеет. Он знал: пройдет еще две-три минуты, и слабость станет почти неодолимой, появится безразличие ко всему… Николай прицеливался в террориста долго, очень долго. Он опирался локтями в землю, ствол пистолета ходил туда-сюда. Рассчитывать на прицельный выстрел не приходилось.

Каратель считал: двадцать два, двадцать три, двадцать четыре… сейчас! Грохнул взрыв. Взрывная волна вынесла изрешеченную осколками дверь. Таранов, приседая, бросился в проем и… наткнулся на трюмо. Зеркало было выбито взрывом, кособочилась позолоченная рама, пол холла покрывала россыпь зеркальных осколков.

Таранов отпрянул в сторону…

…ствол ходил вверх-вниз-туда-сюда. Николаю показалось, что он "поймал" голову террориста на мушку. Он нажал на спуск. Пуля пробила кисть правой руки Ивана Таранова, удар вырвал АПС, забросил его внутрь дома.

–  …твою мать!
– закричал каратель. Левой рукой он выхватил ПМ, выстрелил раз, другой, третий… Прошкин ответил неприцельным выстрелом. Пуля разбила окно дежурки.

С лестницы в проем двери открыл судорожный огонь Смирнов. Он был контужен взрывом, щека рассечена осколком. Он худо соображал, что происходит, и сажал пулю за пулей в проем.