– Как он?

– Был жив.

Пахнуло холодом с улицы. Вошедшего господина Чернаков не знал. Господину было сел сорок-сорок пять, голова практически лишенная растительности, напоминала глобус. Коренастая фигура, степенное брюшко. Гардеробчик не из дешевых. Зимняя кожаная куртка с пушистым воротником, дородная обувка. Под курткой костюм и дорогой галстук. На пальце правой руки печатка с черным квадратным камнем. Белое кашне. Запах Франции. «Шанель», наверное. Не официант, короче.

Но что-то в облике вошедшего показалось Вячеславу Андреевичу знакомым. Где-то он видел его, но вспомнить даже при здоровой памяти вряд ли бы смог. А уж при отшибленной… Мало ли лиц промелькнуло за сорок шесть лет земного существования.

Человек, увидев, что Чернаков в сознании, прикрыл за собой дверь и присел на скамью.

– Здравствуй, Вячеслав Андреевич.

– Добрый вечер.

Чернаков не собирался впиваться в горло господина зубами, не грубить и не грозить возмездием за ушибленную голову, хотя имел на это полное моральное право.

– Не узнаешь?

– Рожа знакомая… Судимый, что ли? Фамилию назовешь, может, вспомню.

Или кликуху.

– Нет, не судимый. И кликухи у меня нет… Мы с тобой, коллеги, в некотором роде. Пенсионеры.

Чернаков повнимательней вгляделся в лицо собеседника. Нет, не вспомнить.

– Мент бывший?

– Более чем верно, старина. Подполковник милиции в отставке. Управление по борьбе с экономическими преступлениями. Но пересекались мы с тобой не по службе.

– На совещании?

– Стареешь, Вячеслав Андреевич… Шайбу то гоняешь еще?

Чернаков автоматически кивнул. Так, так, так… Хоккей… Мент. В нашей команде его не было… Ну-ка, ну-ка, повернись в профиль…

– А я вот уже не гоняю… Спина. Не рекомендуется. Хотя жаль. Силенки то еще остались. На пару периодов хватит.

«Да, он… Тот, что Моисеева на пику посадил… Как там тебя?…»

– Щербина. Виктор Ильич, – словно угадав мысли Чернакова, представился бывший обэповец.

– Уже ль та самая Щербина? – усмехнулся бывший «убойщик», – помню, помню. Гляжу, серьезным стал. Как инфаркт миокарда.

– Да ты тоже не особо веселишься… На хрена беспредел устроил? Ворвался в чужой дом, хозяина ранил. Это ж статья. Хорошо, Толик тебя осадил. Головушка то цела?

Вячеслав Андреевич не ответил.

– Ты уж на Толика зла не держи… Парень горячий, сам знаешь. Чуть что, сразу за дубинку. Или полено. Да и выхода у него не было. Догадываешься почему?

– Примерно.

– Это ведь он кнопочку на брелочке нажал.

– Неужели?

– Своею собственной рукой… Правда, банку закладывать отказался. Трусоват. Мол, засечь могут. Вот кнопку нажать – это другое дело. Но, заметь, гуманно нажал. Подождал, когда в отделе никого, кроме продавцов не останется, и ба-бах! А продавцам просто не повезло. Не хотел он их калечить. Смягчающее обстоятельство.

– Чего ж он так? – Чернаков попытался подняться.

– Ты лежи, лежи, у тебя травма, – жестом остановил его Щербина, – чего ж нажал, спрашиваешь? Ты даже не представляешь, насколько все банально и скучно. Материальная выгода, выраженная в конкретных денежных знаках. Правда, хороших знаках. Для него, конечно.

– Заплатили хоть? Или только пообещали?

– Обижаешь. Все до цента. Плохо вы, Слава, своих людей проверяете. Тщательнее надо, с интересом, а не для галочки. А Толик еще молодой, жить, да жить. Жену любимую на курорты возить, жилплощадь, обратно, улучшить, кредит за машину возвращать. Не особо долго ломался. Знаешь, бывают условно судимые, а он – условно честный. Увы, честность из моральной категории превращается в сугубо материальную. Ей тоже есть цена.

Чернаков вспомнил, что именно Бушуев предложил установить запись в отделе красок и на паркинге. Никаких вопросов. Инициативный, добросовестный сотрудник, как и написано в его служебной характеристике. Медаль можно вручать. «За долю – к победе».

– Чего ж мне не предложили? Может, я тоже – условно…

– Это было бы не совсем разумно. Слишком рискованно. Говорят, ты правильный. Хоть сейчас в кунсткамеру.

– Спасибо за правду… Попить дай…

– Коньяк подойдет?

– Подойдет.

Щербина достал из кармана плоскую фляжку, открыл ее и осторожно, словно боясь, что Чернаков укусит его, поднес ко рту пленника. Тот сделал пару глотков, поморщился.

– Лимончика не захватил, извини… Тазик под голову положить? Подушки нет.

– Обойдусь. Это ты, значит, на мое место метишь?

– Не совсем я, но направление мыслей правильное. Что делать… Питер, город большой, но тесный. Приходится суетиться, извини за прямоту.

– Как тогда, на игре? Два ребра, между прочим, парню вынес.

– Случайность. Я не хотел. А ребра пустяки, за неделю срастаются.

– Это ты жене рассказывай про нечаянно… В Канаде то, говорят, вы по полной обкакались. Ни одной игры не выиграли.

– Думаю, вы бы тоже не стали чемпионами.