Мальчик неловко поклонился, прежде чем уйти:

– Благодарю тебя. – Он исчез в лесу, но скоро вернулся. – Его звали Давет. А я Кьор. Я кивнул и прижал кулак к груди.

– Лис на Сейонн, – сказал я по-эззариански, даря ему свое имя и дружбу. – Доброй ночи, Кьор.

Когда он убежал по направлению к остальным кострам, Блез кинул мне мои башмаки:

– Пойдем прогуляемся. Ты ведь сказал, что твоя нога не сильно повреждена?

– Все в порядке, – ответил я, натягивая целые штаны и засовывая ноги в башмаки. – Прогулка не повредит. Даже наоборот. – Сейчас я был рад любому развлечению.

Мы пошли по аккуратной дорожке, вымощенной лишь в южной части долины. Она постепенно перешла в тропинку, вьющуюся между берез и сосен. Звуки и огни лагеря постепенно исчезли, остались лишь голоса ночных птиц и шум потока и еще шорох листьев собачьих ягод и лисьих перчаток. Я ждал, пока Блез заговорит. Очевидно, он не просто так вытащил меня сюда. Но он молчал, и я тихо наслаждался свежим прохладным ветром, в запахе которого уже чувствовалась близкая зима. Начался подъем. Блез провел меня через березовую рощицу, и мы вышли на тропу, ведущую в следующую долину, распростершуюся под яркой луной. В воздухе пахло дымом и почему-то козами, потом я услышал шум другой реки и заметил впереди свет.

Покрытая дерном избушка стояла на краю леса. За ней начинался широкий луг, через который текла река, сияя в свете луны, как драгоценное ожерелье. С одной стороны от дома был разбит сад, какой-то высокий человек запирал козий загон, располагавшийся у другой стороны. Он замер, заметив нас.

– Я привел гостя, – обратился к нему Блез. – Надеюсь, еще не слишком поздно.

– Только что закончил дойку, – ответил человек. – Еще рано для тех, кто занят добычей хлеба насущного. – Голос великана звучал приветливо. Он не стал тратить время на церемонии, а просто пошел к домику, неся в одной руке ведро с молоком, а другой опираясь на палку. Я не заметил у загона, что у него только одна нога. – Линии! Пришел Блез с товарищем!

Когда мы подошли к дому, дверь распахнулась и желтый свет осветил тропинку. Одноногий человек, манганарец, чьи каштановые кудрявые волосы и широченные плечи заставили меня мысленно сравнить его с медведем, остановился в пятне света, чтобы наконец поздороваться с нами. В дверях стояла женщина, в руках у нее был сверток из одеяла. Длинные темные волосы, перехваченные зеленой лентой, красновато-золотистая кожа. Эззарийка.

– Добро пожаловать! – Человек поставил ведро и пожал Блезу руку. – Хорошо, что ты пришел. Мы уже сто лет не получаем новостей.

– Сейчас у тех, кто не занят добычей хлеба насущного, тяжелые времена, – ответил Блез, улыбаясь.

– Тише, вы оба! – шикнула на них женщина. – Я только что уложила его спать. Только попробуйте разбудить! – Она позволила Блезу поцеловать ее в щеку. Когда их лица оказались рядом, у меня не осталось сомнений в их близком родстве.

– Моя сестра, Элинор, – пояснил Блез, счастливо улыбаясь женщине. – И ее муж Горден. Это, – он кивнул на меня, – наш новый товарищ, пришел к нам месяц назад. Пусть он сам представится.

– Сейонн, – произнес я.

Одноногий человек кивнул, чтобы я шел в дом за его женой. В домике было чисто и уютно, хотя и тесновато для трех мужчин и высокой женщины. На маленьком сосновом столике стояли две деревянные миски и две кружки, которых тут же стало четыре. У стены выстроились три прочных стула. В открытом шкафу со множеством полок виднелись мешочки с мукой и солью, травы, тарелка с маслом и прочие вещи, которые часто бывают в таких небогатых кухнях. Деревянный пол покрывала чистая солома. Кровать в углу была застлана покрывалом, связанным из голубой шерсти. Над огнем кипел котелок с вечерней похлебкой.

– Отужинаете с нами? – спросила Элинор, накрывая на стол одной рукой, пока Горден наливал молоко в кувшин. – Вы оба выглядите усталыми. Мой братец мастер создавать трудности, правда?

– Никогда не видел никого похожего на него, – подтвердил я, забирая у нее тарелку с маслом и ставя ее на стол.

Блез пододвинул к столу стулья и бочку для четвертого, потом взял с полки нож и нарезал хлеб, положив по ломтю в каждую миску. Его сестра сняла с полки синюю мисочку, в которой было ложки две сахара, и поставила ее на почетное место в центре стола.

– Сейчас Горден вынесет молоко на холод, и мы сядем за стол. Попробую положить этого господина хоть ненадолго. Он обожает быть на руках. – Она отогнула край одеяла так, чтобы я мог увидеть содержимое свертка. – Сейонн, познакомься с Эваном-диарфом.

Видение ожило. То видение, которое являлось ко мне в безумии и отчаянии на башне Кол-Диата. Теперь оно обрело теплую розовую плоть, прямые черные волоски и длинные темные ресницы, тень от которых всегда лишает блеска эззарианские глаза. Я коснулся круглой щеки дрожащим пальцем, младенец зашевелился, вздохнул и уткнулся носом в длинную шею Элинор, так и не открыв глаза Я знал его, как человек знает свои руки и ноги, как он знает взошедшее солнце или звезды Эззарии. Это был мой сын.