Целый час ушел на то, чтобы из галереи переместиться во внутренний двор к большому пруду, хотя надо было пройти каких-нибудь сто ярдов. Такая медлительность объяснялась тем, что все присутствующие должны были выстроиться и следовать за монархом в строгом порядке, а это, в свою очередь, вызвало некоторые дебаты. Бен никогда еще не видел, чтобы люди с таким рвением тратили свои силы и изобретательность по пустякам. «Теперь понятно, – подумал он, – почему империя сжалась до одного-единственного города, если войны и дипломатические переговоры ведутся подобным же образом».

Наконец вся эта толпа собралась во внутреннем дворе. Бен легко вскочил на мраморный бортик бассейна, надел свои чудесные башмаки и заскользил по воде. Собравшиеся молча наблюдали за его представлением, пока император не издал возглас восторга и не хлопнул в ладоши. И только после этого на Бена обрушился гром аплодисментов. Это его воодушевило, но придворные даже и не догадывались, что их восторг переплавил раздражение Бена в беззлобное презрение к ним.

Он еще немного покружился и раскланялся, стоя на воде. Ступив на твердую землю, он снова раскланялся и протянул чудесные башмаки императору.

– Ваше величество, если вы пожелаете, я смастерю такие же и для ваших дочерей, – сказал Бен. – И я даже позволил себе смелость увлечь плотника идеей переделать одну из ваших прогулочных лодок на манер этих башмаков.

– Лодка будет плыть, не касаясь воды? – задумчиво произнес принц Савойский. – Я думаю, это могло бы нам пригодиться.

– Да, да! – воскликнул император. – Сэр Исаак, вновь вы позабавили весь двор и показали нам к тому же нечто очень полезное. Вы нас очень порадовали, но вы доставите нам еще большее удовольствие, если завтра утром вы вместе с нами посетите мессу.

Предосудительная радость шевельнулась в душе Бена: хотя все его изобретения в конечном счете работали на Ньютона, именно Ньютону приходилось отдуваться, посещая всякие малоинтересные церемонии, и самой скучной из них было посещение мессы. Ничто в мире Ньютон не презирал с такой силой, как Католическую Церковь, а в Богемии, если не брать в расчет еврейские синагоги, все церкви были католическими. Ньютон почитал за смертный грех следовать, как он выражался, «лживым языческим обрядам» католицизма.

Но Ньютону были хорошо известны пределы его свободы и пределы благосклонности императора.

– Если мое присутствие доставит удовольствие вашему величеству, – ответил он, склонив голову.

Что ж, пусть ему достаются все лавры, и пусть он один неискренне преклоняет колена в церкви, а Бен тем временем будет развлекаться в менее благочестивой компании.

Толпа начала постепенно расходиться. Приближался час ужина, и Бен, перетерпев в ожидании положенное этикетом время, тихонько улизнул. Однако, проходя через двор, он неожиданно столкнулся с весьма странной процессией.

С десяток карликов в придворном облачении строем вошли во двор: впереди алебардщики, за ними носильщики с миниатюрным паланкином, за ними тянулись якобы придворные – «джентльмены», «дамы», – но самой привлекающей внимание фигурой был маленький человечек, одетый во все красное, в высокой, конусом, шапке, какие обычно носят астрономы, и в маленьких круглых очочках.

Когда причудливый кортеж поравнялся с Беном, окно паланкина опустилось на несколько дюймов, и ему удалось разглядеть маленькую девочку, лет пяти-шести, с поразительно белыми волосами и невероятно серьезными глазами.

– Здравствуйте, господин Франклин, – сказала девочка. – Вы не могли бы задержаться на минутку?

Бен трижды поклонился, затем опустился на одно колено и только после этого приблизился к паланкину.

– Добрый день, герцогиня, – произнес он.

– Принцесса, – поправила его девочка, по-детски капризно. Она была одета как знатная дама – в серебристо-синее платье, отделанное золотом, с длинными, свободно свисающими рукавами – и представляла собой миниатюрную копию императрицы со своими приближенными.

– Прошу прощения, ваше высочество. Чем могу служить?

Принцесса Мария-Терезия застенчиво улыбнулась.

– Вы видите, у меня тоже есть мой личный философ. – Девочка указала назад на человечка в красном.

– Да, ваше высочество, – ответил Бен. – Он просто великолепен.

– Я тоже так считаю, – сказала девочка несколько недовольным голосом. – Но его научные изобретения не такие смешные, как ваши.

Бен посмотрел в сторону карлика, который изо всех сил старался выглядеть польщенным, но ему удалось изобразить только скромную признательность.