Отодвинувшись, я пытался рассмотреть что-либо в темном ангаре. Я оказался сидящим в узком проходе между какой-то сельскохозяйственной машиной и стеллажом, уставленным бидонами с маслом. Дальше стена была завалена сеном. Почти ползком я придвинулся к ней. Мне хотелось спрятаться, но не было сил встать.

Приложившись пылающей щекой к прохладному сену, я услышал шепот:

– Жером?

Я вздрогнул. Это был голос Хирша. Через мгновение Хирш уже сидел на корточках рядом со мной.

– Как дела?

– Немножко побит, но ничего. Ты не ранен?

– Нет. Этот дурак выстрелил наугад и попал в Пинетти. Он готов. А где стеллаж с ружьями?

– Что?

Он встряхнул меня, я сдавленно мяукнул.

– Стеллаж! Он сказал, что взял ствол из пирамиды в сарае. Значит, есть и другие.

– Погоди, не надо! У него ружье, и он стреляет! Ему теперь нечего терять! Нужно спасать свои шкуры, Жером! Наши шкуры!

Покинув меня, Хирш принялся шарить в ангаре. Двигаясь осторожно, как больной, я встал, начиная привыкать к боли. Судя по всему, привыкать мне придется еще и не к такому. Я сделал два шага, выглянул во двор. Там было пусто. Зато в гостинице, кажется, поднималась суматоха. Видимо, звук выстрела разбудил кого-то из наших коллег.

Позади, в отдалении раздался торжествующий крик Хирша:

– Нашел! Здесь еще два! Держи!

Он сунул мне в руки карабин с оптическим прицелом.

– А вот и патроны. Черт! Да здесь полное самообслуживание!

Странно, но ему было очень весело. С нижней губы, там, где ее задел Пинетти, сочилась кровь. Я постарался успокоить его:

– Что ты затеял, это же безумие! Мы сейчас выйдем и все объясним!

Опустившись на колено возле меня, с ружьем наперевес, Хирш осматривал опушку леса.

– Нет. Он все еще там. Ждет нас. Ему надо нас убить, другого выхода у него нет.

– Можно было бы…

– Мы ничего не могли бы, – отрезал он. – Пинетти получил пулю в грудь. Он, наверное, умер. Кровь на моей рубашке не моя!

Происходящее совершенно не укладывалось у меня в голове. У Шарриака поехала крыша, да и Хирш был хорош. Казалось, ему доставляет удовольствие играть в войну.

– Сейчас увидишь, – шепнул он.

Схватив бидон из-под масла, он бросил его во двор. Прозвучал второй выстрел, и пыль взвилась довольно далеко от бидона.

– Он негодный стрелок, но рисковать не стоит.

Через несколько минут я увидел, как две тени проскользнули в небольшом пространстве между гостиницей и лесом. Странно, но ветер и дождь стихли одновременно, как бы изумившись увиденному.

Вдруг раздался мощный и властный голос:

– Жером! Сдавайтесь! Все бесполезно!

Дель Рьеко. Хирш и я обменялись недоуменными взглядами. У нас не было времени на комментарии, потому что дель Рьеко продолжал:

– Выходите из сарая с поднятыми руками! Вы ничего не выиграете, если останетесь там!

Хирш сложил ладони рупором, его огромный кадык выдавался, как никогда.

– Где Шарриак?

– Здесь. С нами. Все в порядке. Выходите.

Хирш швырнул второй бидон. Выстрела не последовало. Тыльной стороной ладони Хирш вытер кровь, сочившуюся из губы.

– Что будем делать?

Я еще пребывал в нерешительности, когда дель Рьеко, находившийся под прикрытием деревьев, выкрикнул последний аргумент:

– Пинетти жив, вы его только ранили.

Хирш отшатнулся и, помотав головой, словно усталая лошадь, прошептал мне в ухо:

– Как это – вы его ранили? Это Шарриак его ранил, а не мы!

Поморщившись, я пояснил:

– Ну да. Но ведь это Шарриак им объясняет, что произошло. Не повезло. Ему бы сидеть в сарае, а нам быть в лесу вместе с ними…

– Погоди, есть же свидетели – ты, Пинетти, раз он жив…

– Вот именно. Не хотел бы я быть на месте моего страхового агента. Надежда на жизнь у нас довольно шаткая.

Шутка вызвала у него улыбку. Я же улыбаться не мог: пульсирующая боль распространялась от скулы до подбородка, похожая на острую зубную. Давненько – со времен моей спортивной молодости – я не получал ударов и уже позабыл, как это больно. Может, сломана какая-нибудь кость.

Двор был довольно узким, так что можно переговариваться на расстоянии. Достаточно крикнуть в стену, и слова отскакивали от нее прямо в уши собеседника. И тем не менее за десять минут ситуация не изменилась. По-прежнему звучало: выходите – нет – вы, идите – нет – вы… Судя по тону, дель Рьеко начинал терять терпение. Сейчас вокруг него собралось, наверное, человек двадцать – из леса доносился возбужденный шепот. Музыкальный финал всем составом.

– Хватит, надоело, – прошептал Хирш. – Не сидеть же нам здесь всю ночь… Я пойду объяснюсь…