Энни подняла глаза, в которых читалась усталость. Она уже около часа волочила вещи, но дотащила их только до ворот. Ее старания привлекли внимание добрых двух десятков девушек приблизительно ее возраста. Все они были облачены в коричневые одеяния и такого же цвета апостольники. Многие из них над ней смеялись и отпускали в ее адрес разные колкости, но принцесса не обращала на них никакого внимания.

Энни напряглась в очередной раз, тщетно пытаясь нащупать первый мощеный камень, и веревка, переброшенная через грудь, больно впилась в тело.

Казалось, сефри этот спектакль забавлял не меньше других. Кто-то из их шайки бил в барабан, другой при помощи небольшого лука, используя его вместо смычка, пытался изобразить мелодию на каком-то пятиструнном инструменте.

– Брось ты это дело, принцесса Мул! – кричала одна из девушек. – Ты все равно никогда их не дотащишь, хоть и упряма как осел. И на что тебе это все сдалось?

В ответ на ее замечание остальные девушки дружно залились хохотом. Энни приметила зачинщицу. У нее была длинная тонкая шея и темные глаза, а волосы тщательно убраны под головной убор.

Энни ничего ей не ответила и, немного помрачнев, принялась снова тащить сундуки по земле. Ей пришлось возвращаться назад и тянуть каждый из них по отдельности, правда, когда она добралась до мощеного камня, стало чуть легче. Однако беда состояла в том, что к этому времени Энни совсем выбилась из сил.

Поначалу она даже не заметила, что девушки резко замолчали, а когда обратила на это внимание, то подумала, что ей почудилось. И лишь подняв глаза, поняла, что послужило причиной внезапно воцарившейся тишины.

Сначала она встретила взгляд – острый, суровый, сверлящий – подобно тому, какой был у святой Фендвы, покровительницы воинствующего безумия, которую Энни видела на картине в часовне у отца. Глаза смотрели так пронзительно, что было трудно определить их цвет, если таковой вообще был, настолько они были черны.

Грубое, старое и очень, очень мрачное лицо было цвета вишневого дерева, а одета женщина была во все черное, за исключением серого апостольника. Как только Энни увидела этот взгляд, ее сразу пронзил страх – страх перед тем, какая опасность могла таиться за этими зловещими глазами и грубыми складками на лице.

– Кто ты такая? – воскликнула пожилая дама. – И что, по-твоему, ты делаешь?

Энни постаралась овладеть собой. Кем бы ни была эта старуха, она – обычная женщина. И вряд ли могла тягаться с матерью или Эррен.

– Меня зовут Энни. Я из рода Отважных, принцесса Кротении. Мне сказали, я могу взять только те вещи, которые сумею дотащить до своей комнаты. Вот я и тащу. А могу я узнать, как мне следует обращаться к вам, сестра?

Собравшиеся вокруг женщины разом ахнули, даже у Каситы невольно поднялась бровь.

Пожилая дама заморгала, но при этом не изменила выражения своего лица.

– Мое имя здесь не принято произносить, – заявила она, – как, впрочем, и имена всех прочих сестер. Но ты можешь называть меня сестрой Секулой. Я местра этой обители.

– Очень хорошо, – произнесла Энни, стараясь обрести былую смелость. – Куда я могу поставить свои вещи?

Сестра Секула еще раз окинула девушку бесстрастным взором, после чего подняла палец. Поначалу Энни чуть не подумала, что та указала ей на небо.

– В верхнюю комнату слева, – сухо пояснила настоятельница монастыря.

Энни не сразу разобралась, что та имеет в виду самую высокую башню на крепостной стене.

Полночь застала Энни у подножия узкой винтовой лестницы, ведущей к верхнему этажу башни. Сестра Касита сменилась другой надзирательницей, которая представилась как Салаус. Рядом с Энни, конечно, была Остра, а остальные девушки уже разбрелись по своим кельям.

– Ну почему ты так упорствуешь, Энни? – шепотом спросила подругу Остра. – Ведь ты была готова все это бросить, когда собиралась сбежать. С чего вдруг эти вещи стали для тебя так важны?

Энни устало взглянула на подругу.

– Потому что я так решила, Остра. Все остальные решения принимались за меня другими. Сохранить свои вещи – это единственная возможность, которой я имею право воспользоваться.

– Я была наверху. Ты не сможешь этого сделать. Оставь один из сундуков здесь.

– Нет.

– Энни…

– А что, если я отдам один из них тебе? – спросила Энни.

– Мне не разрешили тебе помогать.

– Нет. Я имею в виду, что отдам тебе свой сундук со всем его содержимым.