– Сюда, доктор, сюда. Надеюсь, вы нам поможете.

Ужасная неприятность...

В примерочной, теплой, застланной чудесным ковром, также зеленым, но более светлого тона, на фоне зеленых с золотом стен,- толпа щеоечущнх между собой девушек.

Тут опрокинутый золоченый стул, там брошенное полотенце, пролит стакан воды,- словом, ад кромешный. Л посреди комнаты - мисс Ле-Рой, та девушка, с которой случился припадок. Она лежала на полу, неподвижно вытянувшись, руки ее конвульсивно, сжимались, ноги точно одсревянели. Время от времени из сжатого горла вырывалось какое-то жуткое карканье.

Когда вошли Эндрью и мистер Уинч, одна из пожилых продавщиц-разразилась слезами.

– Я не виновата,- всхлипывала она,- я только сказпла мисс Ле-Рой, что это тот самый рисунок, который она выбрала.

– О боже, о боже,- пробормотал мистер Уинч.- Это ужасно, ужасно! Не вызвать ли карету скорой помощи?

– Нет, пока не надо,- сказал Эпдрью каким-то странным тоном и наклонился над мисс Ле-Рой. Это была еще очень молодая девушка, лет двадцати четырех, голубоглазая, с шелковистыми, словно выцветшими волосами, сбившимися под съехавшей набок шляпкой. Ее оцепенение и конвульсии все усиливались. С другой стороны подле нее стояла па коленях какая-то женщина с встревоженными черными глазами, очевидно, ее подруга. Она все время шептала: "Ах, Топпи, Топпи!"

– Пожалуйста, освободите комнату,- сказал вдруг Эндрью.- Попрошу выйти всех, кроме,- он остановил взгляд на молодой брюнетке,- кроме этой дамы.

Девушки вышли немного неохотно, так как для них припадок мисс Ле-Рой был приятным развлечением.'Удалились и мисс Крэмб и даже мистер Уинч. Как только они вышли, конвульсии стали еще сильнее.

– Это очень серьезный случай - сказал Эндрью раздельно и ясно.- Мисс Ле-Рой выкатила на него глаза.
– Дайте, пожалуйста, стул.

Опрокинутый стул был поднят и поставлен посреди комнаты подругой мисс Ле-Рой. Тогда Эчдрью осторожно и очень бережно, поддерживая ее подмышки, помог мисс Ле-Рой сесть па стул. Он выпрямил ей голову.

– Вот так,- сказал он еще ласковее. Затем ладонью звонко ударил ее по щеке. Это был самый смелы и его поступок за много месяцев, и - увы!
– он оставался его единственным смелым поступком еще в течение долгого времени.

Мисс Ле-Рой перестала каркать и конвульсивно дергаться, глаза ее больше не закатывались и взглянули на Эндрью с удивлением, с каким-то детским огорчением.

Чтобы предупредить новый припадок, он, не дав ей опомниться, ударил ее по другой щеке. Бац! Смешной испуг выразился на лице мисс Ле-Рой. Она задрожала,- казалось, что она снова закричит, но она тихонько заплакала.

И, плача, обратилась к подруге:

– Дорогая, я хочу домой.

Эндрью, словно извиняясь, посмотрел на брюнетку, которая в свою очередь уставилась на него с сдержанным, но необычайным интересом.

– Мне очень жаль,-пробормотал он,-но это единственный способ... У нее тяжелая форма истерии. Во время конвульсий она могла себе чем-нибудь повредить, а у меня нет с собой никакого наркотического средства. И во всяком случае это средство подействовало.

– Да... подействовало.

– Пусть выплачется,- сказал Эндрью.- Слезы - хороший предохранительный клапан, через несколько минут она успокоится.

– Но вы не уходите.- Потом торопливо: - Вам придется проводить ее домой.

– Хорошо,- согласился Эндрью самым деловым тоном.

Через пять минут Топни Ле-Рой была уже в состоянии "привести в порядок свое лицо",- длительная операция, сопровождавшаяся последними прерывистыми всхлипываниями.

– У меня lie слишком гадкий вид, дорогая?
– осведомилась она у подруги. На Эндрью она не обращала никакого внимания.

Они вышли из примерочной, и их проход через длинную приемную произвел настоящую сенсацию. Мистер Уинч чуть не онемел от изумления и радости. Он не знал, и ему не суждено было никогда узнать, каким образом все произошло, как только что извивавшаяся в корчах больная была поставлена на ноги. Он шел за ними, лепеча почтительные слова. Когда Эндрью проходил в главный подъезд позади обеих дам, мистер Уинч стиснул ему руку своей рыхлой рукой.

Такси помчало их по Бейсуотер-род в направлении Мраморной арки. Никто из троих и не пытался поддерживать разговор. Мисс Ле-Рой дулась, как балованный ребенок, которого наказали, и все еще нервничала: по временам ее руки и мускулы лица непроизвольно дергались. Теперь ее можно было лучше рассмотреть, и она оказалась очень худенькой и почти красивой, несмотря на болезненный вид. Она была прекрасно одета, но, несмотря на это, Эндрью мысленно сравнил ее с ощипанным цыпленком, периодически пронизываемым электрическим током. Он и сам нервничал, чувствуя всю неловкость положения, но решил, что в его интересах использовать этот случай до конца.

Таксомотор обогнул Мраморную арку, проехал Гайдпарком и, свернув налево, подкатил к дому на Грин-стрит.

Их впустили почти тотчас же. У Эндрью дух захватило,- никогда он и вообразить себе не мог такой роскоши: просторная приемная с деревянными панелями, великолепно изукрашенная нефритом горка, оригинальная единственная картина в дорогой раме, красновато-золотистые лакированные стулья, широкие кушетки, пушистые ковры блеклых тонов.

Топпи Ле-Рой, упорно не замечая Эндрью, села на диван, на котором были разбросаны атласные ПОДУШКИ, и, стащив с головы шляпку, швырнула ее на пол.