– Ну, - сказал весело Экхарт, окончив официально?

представление, - теперь вы познакомились с Геджем и знаете самое худшее. Предупреждаю вас, он не верит ни во что-разве только в касторку и в Чарльза Брэдло.1 Угодно вам еще что-нибудь узнать от меня?

– Меня тревожит, что приходится выдавать такое множество справок о болезни. Некоторые из этих молодцов, которых я сегодня осматривал, по-моему, вполне трудоспособны.

– Э, Лесли не мешал им отлынивать от работы, сколько они хотели. У него осмотреть пациента означало пощупать ему пульс в течение ровно двух секунд.

Эндрью возразил быстро:

– Что люди подумают о враче, который выдает направо и налево свидетельства о нетрудоспособности с такой легкостью, как будто это ярлычки с папиросных коробок?

Экхарт бросил на него быстрый взгляд и сказал напрямик:

– Будьте осторожны. Им не понравится, если вы откажетесь выдавать листки о болезни.

В первый и последний раз за все время Гедж вмешался в разговор, сказав мрачно:

– Добрая половина этих проклятых симулянтов совершенно здорова.

Весь остальной день, обходя больных, вызывавших его на дом, Эндрью волновался из-за справок о болезни.

Визиты к больным были делом нелегким, так как он еще не знал улиц, не раз приходилось возвращаться и вторично проделывать тот же путь. К тому же его участок (во всяком случае большая его часть) расположен был по склону того самого Мардн-хилл, о котором упоминал Том Кетлнс, и от одного ряда домов к другому приходилось взбираться по крутому косогору.

Pie успело время перейти за полдень, а уже размышления привели Эндрью к неприятному выводу. Он решил, что ни в коем случае не должен выдавать в сомнительных случаях справок о болезни. И в этот вечер отправился на вечерний прием в амбулаторию с тревожной, но упрямой морщинкой между бровей.

У его кабинета толпилось еще больше людей, чем утром, Первым вошел весь заплывший жиром огромный верзила, от которого сильно пахло пивом. По его виду можно было предположить, что он еще в своей жизни ни разу не проработал целого дня. Ему было лет пятьдесят. Сощурив свиные глазки, он оглядел Эндрью.

– Листок, - сказал он бесцеремонно.

– Для чего?-спросил Эндрью.-Чем больны?

– Стагм.
– Он протянул руку.
– Мое имя Ченкин.

Бен Ченкин.

Уже самый тон его заставил Эндрью вспыхнуть от возмущения. Даже беглый осмотр убедил его, что у Ченкина нет никакого нистагма. Независимо от замечания, брошенного Геджем, он знал хорошо, что некоторые из старых шахтеров симулировали эту болезнь и годами получали пособие, на которое не имели права. Но сегодня вечером он захватил с собой офталмоскоп. Сейчас он проверит. И с этой мыслью он встал с места.

– Разденьтесь.

На этот раз вопрос: "Для чего?" задал Ченкин.

– Я должен вас осмотреть.

У Ченкина отвисла губа. Он не помнил, чтобы за все семь лет, которые здесь прослужил доктор Лесли, тот хоть раз его осмотрел. Неохотно, сердито стащил он куртку, фуфайку, полосатую - красную с синим - рубаху и обнажил волосатый торс со складками жира.

Эндрью долго и тщательно его осматривал, в особенности глаза, внимательно исследовал обе сетчатки при помощи крошечной электрической лампочки. Затем сказал резко:

– Одевайтесь, Ченкин.

Сел и начал писать свидетельство.

– Ха!-фыркнул иронически старый Бен.-Я же знал, что вы мне его дадите.

– Следующий, пожалуйста,- позвал Эндрыо.

Ченкин почти вырвал у него из рук розовую бумажку и, торжествуя, вышел из амбулатории.

Но пять минут спустя он воротился с побагровевшим лицом и, мыча, как бык, протолкался вперед мимо рабочих, сидевших в ожидании на скамьях.

– Глядите, какую штуку он со мной сыграл! Пустите меня к нему! Эй, вы! Что это значит?
– Он размахивал листком перед глазами Эндрью.

Эндрью сделал вид, что читает. На бумажке были написано его собственной рукой: "Сим удостоверяется, что Бен Ченкин страдает от последствий неумеренного употребления спиртных напитков, но вполне трудоспособен.

Подписал Э. Мэнсон, бакалавр медицины".

– Ну-с, что же вам угодно?
– спросил он.

– Стагм!
– заорал Ченкии.
– Давайте свидетельство о стагме. Какого чорта вы меня дурачить вздумали? Я пятнадцать лет болею стагмом!

– А сейчас у вас его больше нет,- сказал Эндрью.

У открытых дверей собралась целая толпа. Он заметил голову Экхарта, с любопытством выглядывавшего из соседнего кабинета, Геджа, злорадно наблюдавшего всю эту суматоху сквозь свою решетку.

– В последний раз спрашиваю - дадите вы мне листок или нет?
– прокричал Ченкин.

Эндрью вышел из себя.

– Нет, не дам!
– заорал он в свою очередь.- И убирайтесь вон отсюда, пока я вас не выставил за дверь.

Грудь Бена ходила ходуном. Он посмотрел на Эндрью, словно хотел его уничтожить. Но затем опустил глаза, повернулся и, бормоча проклятия и угрозы, вышел.