Сергей рассказал все, что ему удалось узнать от матери, в редакции журнала, от Патрисии и Люсиль, от самих владельцев галереи, от посетителей выставки и от других знакомых.

Сиур выслушал, не перебивая. Когда Горский сделал паузу, чтобы передохнуть, он спросил:

– Где дневники? Можно ли их получить? Ты видел Нину? Говорил с ней?

– Нет…

В голосе Сергея прозвучали странные нотки.

– Почему? Вот чудак! Это же надо было сделать в первую очередь! – удивился Сиур. – Только Нина…

– Нина умерла, – перебил его Горский. – Она плохо себя чувствовала в последнее время. Я говорил с ее доктором. У нее было нервное истощение, депрессия, слабое сердце, ну и…

– Что? Ты узнал подробности?

– Доктор сказал, что она принимала снотворное. Таблетки плохо ей помогали, и она постепенно увеличивала дозу. В тот вечер…она приняла их слишком много. Вот сердце и не выдержало. Ей удалось, наконец, уснуть…вечным сном.

– Ну и шуточки у тебя, – возмутился Сиур.

Горский нервно хмыкнул.

– Мне не до шуток. Доктор сказал, что смерть Нины не вызвала никаких подозрений у полиции. Вполне обычный исход такого состояния здоровья, как у нее. Но я в это не верю. Она написала статью в журнал, используя материалы из дневников Корнилина. А вскоре выпила слишком много снотворного! Странное совпадение, тебе не кажется?

– Кажется, но…

– Это еще не все, – перебил Горский. – В доме не нашли никаких дневников Артура! Их и след простыл. Но это я так думаю, а полиция уверена, что никаких знаменитых «записок Корнилина» вовсе не было, что это всего только рекламный трюк, выдумка издателей и загадочной вдовы, с целью сорвать куш побольше! И они вполне преуспели в этом! Вот только насладиться полученными деньгами мадам Нине не посчастливилось. Сердце подвело, не выдержало радостного возбуждения. Ты представляешь? Так думает не только полиция, но и многие другие. Но я-то уверен, – дневники были. Были! Из-за них Нина и погибла. Ее смерть не случайна. «Они» добрались до нее, тут, во Франции…

– Жаль, – сказал Сиур. – Все ниточки обрываются прямо у нас перед носом.

– В этот раз нам, кажется, повезло, – возразил Сергей. – Патрисия рассказала мне потрясающую вещь! Оказывается, у Артура был ужасно неразборчивый почерк, и Нине приходилось записывать каждое слово, а потом составлять из них предложения. Тогда она угадывала смысл некоторых слов, которые совершенно невозможно было прочитать.

– И что это нам дает?

– А то, что был второй дневник, – переписанный Ниной! Подлинники она хранила дома, а этот дубликат передала Патрисии, в редакцию, чтобы той легче было делать перевод на французский. Про этот второй дневник никто не знал, и Патрисия отдала его мне. Она решила сохранить эту тайну в память Нины. Если бы этот дубликат каким-либо образом выплыл, то все сказали бы, что это доказательство обмана. Нина сама написала все это, выдавая свои собственные фантазии за дневники погибшего художника, чтобы заработать денег. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Сиур согласился, что им действительно в этот раз повезло.

– Дневник у тебя? – спросил он. – Будь осторожен!

– Кроме меня и Патрисии никто ничего не знает! Я постараюсь сделать копию и выслать вам.

– Ты их читал?

– Не было времени, – ответил Горский с сожалением.

– Серега, ты здорово поработал! Я даже не ожидал. – Сиур думал, как предупредить Горского об опасности так, чтобы тот понял всю серьезность положения. – Но теперь ничего больше не предпринимай! Ты меня понял?

– Как это? А Ерофеев? Адрес, который он дал мне? Я обязательно должен проверить, что за этим кроется!

– Послушай! – Сиур старался говорить спокойно. – Ты ни в коем случае не должен идти ни по какому адресу! Тем более, Азарий дал его нам с определенной целью, – заманить тебя в ловушку! Я в этом не сомневаюсь.

– Но ведь раньше мы не договаривались…

– Раньше я ничего не знал о Мари из Франции, о Будде, о смерти Нины Корнилиной. Ее тоже заманили туда не случайно.

– Но…

– Никаких «но». Адрес Ерофеева – это ловушка, капкан! Не вздумай сунуть туда нос! Я надеюсь на твое благоразумие.

За пределами слов и смерти, за пределами прошлого и настоящего, северная роза синее, чем всегда. Избранный медленно пробуждается от своих снов. Еще немного дней и ночей пройдет, прежде, чем падающая звезда с холодного севера и ее свет утвердят великую тьму …

О, странник, задержавшийся между мирами, приди в мои объятия, в час, когда появившаяся комета одиноко сгорает в черной глубине неба! Когда рожденная во время луны вновь разгорается битва мрака! Сила слова возвращает орла, древний жрец приходит из жаркой страны, объединяются два сердца, меч и кубок вновь встречаются под дубами, рождаются двое, ждущие окончательного избрания… Дьявол над землей, Ангел преисподней, застыл, слушая песню пророка: дрогнет ли луна, разгорится ли летящее пламя, одержат ли победу орел и солнце?..

Начало и конец подобны колесу, вращающемуся в Пространстве Тьмы, в глубине великих темных вод…

Вадим вскочил и сел, отирая вспотевший лоб. Снова вернулась эта ужасная головная боль, эти ночные кошмары!

Он достал из холодильника минеральную воду, выпил. Облегчение не наступало. В приоткрытую балконную дверь дуло ледяным воздухом и снегом, но он не чувствовал холода. Лицо и грудь горели, сердце билось тяжелыми частыми толчками. На столике в освещенном углу комнаты стояла фотография Евлалии, – тот самый портрет, из квартиры Тины. Она сделала ему сказочный подарок, – теперь он мог видеть Евлалию не только в снах. Ее глаза, черные, как безлунная ночь, сияли перед ним, а губы слегка улыбались… Он бы все отдал, за один поцелуй, за одно прикосновение к ним.