— Это невозможно, — сказал я тихо.

— Нет ничего невозможного! — Танталь поднялась. — Сейчас… Чонотакс пережил потрясение, которое ослабило его и выбило из колеи. Все мы видели… да, во многом он притворялся, но сразу после… похода… он был действительно полумёртвый. Мы дураки, — она желчно усмехнулась, — или мы умники… ну да ладно. Мы повели себя как благородные господа — вместо того чтобы перерезать врагу горло, попросту связали его и опоили сонником…

— «Семь травок на пару», — не удержался я.

Танталь кивнула:

— Да… Он пришёл в себя и опять стал сильнее нас, но ненамного. И это… представление… драка — это не демонстрация силы. Это признак его слабости, Ретано.

Я поморщился.

Всю жизнь я считал себя неплохим бойцом. Я и есть весьма неплохой боец…

Отметины, оставшиеся от «поединка», не зажили до сих пор. А тогда Чонотакс осведомился, сам я встану или помочь, честно поделил наш золотой запас пополам и отбыл…

— В той драке не было никакой магии, — сказал я неохотно.

— Да, — Танталь кивнула. — Вот я и говорю… Он бережёт себя. Избегает малейшего усилия. Ведь будь он в обычной своей форме… понимаешь?

Я вспомнил трагическую гибель фамильной шпаги. Падающие на пол тяжёлые капли и жалобный огрызок у себя в руках.

— Похоже, ты изучила его лучше, чем мы, — сказал я, в моём голосе яснее, чем следовало, прозвучал сарказм.

— Возможно. — Танталь подняла подбородок. — У нас мало времени, но у нас ЕСТЬ время… Черно не пойдёт к Тории сейчас. Ему нужно… — Она неуверенно запнулась. — Месяца полтора…

— Ты уверена?

Некоторое время мы смотрели друг на друга.

— Нет, — сказала Танталь честно. — Я предполагаю.

— А если ты неправильно предполагаешь? — это вмешалась Алана.

Танталь сжала губы.

— Мы должны поторопиться, — сказал я вкрадчиво. — Как можно скорее… кстати, Танталь, ты забыла сказать — ЧТО мы должны делать?

— К Эгерту. — Она отвернулась. — Эгерт найдёт… способ вызвать Скитальца. Ну, хотя бы связаться с ним…

— Здорово, — сказал я после паузы, и сарказм в моём голосе наливался соком, как ягода волчьего лыка.

Как случилось, что о человеке, который может… мог бы… страшно помыслить, но мог бы избавить меня от Приговора… я узнаю последним?!

Желчная улыбочка сама собой выползла мне на губы.

Я не мальчик. Я давно уже не верю в падающих с неба спасительных Скитальцев…

— Пойдём обедать, — сказал я бодро.

Алана проскользнула на лестницу первая. Ступеньки стонали и визжали, звук перекатывался коридорами, все здание имитировало некий невозможный музыкальный инструмент; я поймал Танталь за рукав как раз в тот момент, когда моя жена, увлечённая музицированием, уже распугивала жильцов где-то на первом этаже.

— Один вопрос…

Её глаза разом остыли. Именно так она смотрела давным-давно, в замке, когда сообщил ей, что некий злобный маг…

— Нет, — сказал я поспешно. — Я не о том… Ты уверена, что Черно несёт миру погибель, а не, к примеру, процветание?

— Именно так спрашивали друг у друга те, кто не в силах был остановить ломящегося в Дверь Чужака… Именно этой надеждой тешились.

— А при чём тут Чонотакс? Он ведь не Чужак?

— Это второй вопрос. — Танталь осторожно высвободила свой рукав. — Но если ты предлагаешь оставить всё как есть…

— Нет, — сказал я поспешно. — Танталь… А когда, в какой момент ты поняла… ну, впервые предположила, кто такой Чонотакс и зачем ему Амулет?

Она нервно облизнула губы.

— Когда ходила с ним к Преддверью? Да?

Я говорил так тихо, что сам не слышал собственных слов.

— Танталь, ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО веришь во всё это? В погибель мира?

— Тория… — Танталь невольно взглянула вниз, туда, где уже стихло завывание ступенек. — Тория не переживёт похода ТУДА. Её сознание, повреждённое… раненное… Я не хочу, чтобы Тория умирала ТАК.

Тоже верно…

— Но ведь Алана пережила, — сказал я тихо.

Ступеньки визжали теперь в обратном направлении. Алана шла проверить, не секретничаем ли мы в её отсутствие.

Танталь вдруг сама взяла меня за руку. Непривычно взяла — очень крепко. Очень тепло.

— Я хотела сказать тебе, Ретано… Спасибо. Я давно хотела это сказать. Ты…

— А ты? — быстро спросил я, пытаясь сдержать волну самодовольства, захлестнувшую меня от этих её слов. Волна была упоительная, горячая, кажется, ещё чуть-чуть, и я покраснею…