Оперуполномоченный Федор Жегалов внимательно прочитал акт, затем рапорт постового милиционера Куликова о доставлении в отделение гражданина Степанова, задержанного сознательными гражданами за кражу кошелька у женщины.

— Потерпевшая где? — спросил он у сидящего за пультом Федорчука.

— В паспортном ждёт.

— А свидетель?

Дежурный виновато сконфузился.

— Федь, этот мудак Куликов даже данные не записал. Велел самому в отделение прийти. А тому это надо?.. Скажите спасибо, что задержал.

— Идиотизм… Карманы трещат через день, а тут, можно сказать, с поличным взяли. Неужели, трудно адрес спросить или фамилию?

— Да он спросил. Только фамилия простая. Петров. Попробуй теперь найди.

— Много в кошельке было?

— Сто двадцать с мелочью. Получка на заводе сегодня. Тётка ревёт. Этот ухарь кошель скинуть успел, а кто-то в толпе помыл. Либо напарник у него был.

— Это скорее. Ладно, возьми с женщины заяву, но не штампуй пока, а я со Степановым потолкую. Выводи его…

В кабинете пахло табачным дымом, сыростью и почему-то керосином. Жегалов указал Леньке на стул, сам сел напротив за стол, обитый по периметру коричневым дерматином. Ленька быстро огляделся. Не из любопытства, а чтобы унять мандраж. В уголовку он попал впервые, до этого бывал лишь в детской комнате милиции. Состоял там на учёте, как трудный… Да, в кино-то у них побогаче апартаменты. А тут довоенный стол, едва живой стул, облупившийся сейф в углу… Почётная грамота. «Оперуполномоченному Жегалову за отличные показатели». Плакат с портретом Ленина и лозунгом про народную милицию, графин с засохшей на дне плесенью. Стеклянная чернильница. Деревянная скамья у стены, усеянная следами от сигарет и изрезанная ножами. Вылинявшие занавески. Самому Жегалову было лет двадцать пять, что тоже удивило Леньку. Он считал, что в уголовке служат возрастные, опытные мужики. А тут комсомольский значок на пиджаке.

— Судимый? — жёстко спросил Жегалов, оторвав Леньку от наблюдений.

— Нет.

— Значит, с почином. Документы где?

— Дома.

— Кто там сейчас?

— Мать, батя…

Опер задал ещё несколько формальных вопросов, связанных с биографией Леньки.

— Сам чем занимаешься?

— В овощном. Грузчиком. День через два…

Действительно, Ленькина трудовая лежала в магазине, хотя ни разу на работе он не появлялся. Директор — мать школьного приятеля — фиктивно устроила его к себе. Зарплату клала себе в карман, Лёнька только расписывался. Совсем без работы нельзя — могут влепить статью за тунеядство.

— В армии служил? — продолжал Жегалов.

— Справка у меня… Сердце больное.

— Интересно… А когда по карманам щиплешь, оно у тебя не болит? Кто сумки резать научил, грузчик хренов?

— Какие сумки?

Мощная оплеуха опрокинула Леньку со стула, падая, он больно ударился затылком о скамью.

— Чего вы?..

— Тебе мало мужик на остановке дал? — Жегалов вылез из-за стола, двумя руками приподнял Леньку за отвороты куртки и усадил на скамью. — Я тебе подкину слегонца. Значит так, слушай внимательно. Моя фамилия Жегалов. Когда будешь дохнуть на нарах, поинтересуйся обо мне у народа.

— За что мне дохнуть? — почти плачущим голосом спросил Ленька.

— Не перебивай, убогий… Говну слова не давали. Слушай дальше. Сидеть ты будешь. С этим смирись. Это я тебе гарантирую. Хочешь человеческого отношения — вот лист, ручка. С кем бомбил, сколько раз, где. Подробно. Иначе не позавидую.

«Ага, сейчас, как же, — подумал Ленька, — я вам не Лев Толстой романы писать. Кошелька при мне не нашли, хрен что докажете, а пугать все горазды. Ну отлупите, ну ребра сломаете, но не убьёте же. А мордобой и потерпеть можно. Пошли вы…»

Он даже чуть успокоился. Раз лупят, значит, нет у них ни хрена.

— Ничего я не резал! Вышел из троллейбуса, а тут этот козёл полоумный!

…Федор особо и не рассчитывал, что Степанов бросится каяться. Карманников можно брать только с поличным. И сажают их только за один эпизод — где поймали. Все остальное пустая болтовня. Он надеялся на другое — парень в силу возраста и неопытности мог дать слабину. С матёрым щипачом Федор бы даже и не разговаривал. «Черт, Куликов — идиот… Был бы сейчас свидетель, все, можно не волноваться». Тем не менее оперативник решил продолжить: