Обычно ночной клуб «Звездный дождь» открывался в восемь часов вечера. Однако проводил он и частные банкеты (что делает практически любое тарасовское увеселительное заведение). Наш случай попадал под разряд таковых, поэтому несчастному персоналу ночного клуба пришлось выйти сегодня на работу на два часа раньше.

Наш микроавтобус ждали. По-видимому, это Ридле предупредил, на чем приедут драгоценные немецкие гости. Едва «Мерседес» с немцами затормозил возле ночного клуба, двери «Звездного дождя» распахнулись, исторгнув на свет божий дородного швейцара.

Швейцар встретил нас радушной улыбкой. Впрочем, ему это полагалось по штату. Зато немцы промаршировали мимо нашего швейцара с таким видом, словно он был пустым местом, а дверь для них держал святой дух.

Я оглянулась на микроавтобус.

Слава ставил его на стоянку, и ему придется весь вечер куковать в машине, ожидая, пока пассажиры нагуляются от щедрот господина Ридле. Впрочем, поесть Славе принесут, так что голодным он не останется. Да и что я за него распереживалась?..

Оказавшись в вестибюле ночного клуба, мои немцы в очередной раз разродились восхищенными возгласами. Да и было от чего. По контрасту с довольно грязной улицей перед ним сам клуб просто сверкал великолепием.

Вестибюль «Звездного дождя» выглядел так, словно был декорацией к фильму Спилберга. Я не знаю, как они добились такого эффекта, но у меня мгновенно возникло ощущение, будто я оказалась на опушке какого-то фантастического, неземного леса. Видимо, какие-то специальные настенные панели.

С левой стороны этой фантастической лужайки располагался гардероб. Сам гардероб походил на вход в пещеру и светился изнутри пульсирующим розовым светом. Стойка гардероба сверкала никелем и хромом, словно приборная панель космического корабля.

Но больше всего меня поразила гардеробщица. Там стояла молодая девушка, и выглядела она очень необычно.

На девушке был наряд, сделанный из полосок серебристой ткани. Ее блузка оставляла левую руку девушки обнаженной, как обнаженной оказалась и правая нога (но это я выяснила позже).

Блузка была снизу отделана неким подобием пояса и прилегала к телу плотно. Именно поэтому свободные полоски, что составляли саму блузку, взвивались от каждого движения девушки и создавали иллюзию постоянного мерцания.

Юбка у девушки уходила вниз длинным косым срезом. Она была из того же серебристого материала и полностью открывала правую ногу, на которой сверкала серебряная туфелька.

«Боже! Я хочу такой же наряд!» — едва не застонав, подумала я и, чтобы прийти в чувство, решила посмотреть, что здесь есть, кроме пещеры и ее прекрасно одетой хозяйки.

Слева от гардероба была одна дверь, а справа — две, еще одна была почти напротив выхода на улицу. Вокруг всех четырех, видимо эффектом светопреломления, был создан пульсирующий розовый ореол.

По обеим сторонам двери, ведущей в главный зал, стояли два двухметровых гиганта в черных, застегнутых под самое горло комбинезонах. Если честно, я не смогла вспомнить, персонажей какого фильма они мне напомнили, но выглядели парни устрашающе.

Словно сомневаясь, не попала ли я в другой мир, я обернулась и посмотрела в окна. Там, по ту сторону сказки, был обычный Тарасов, с его суетными пешеходами и обшарпанными машинами. Там все было как всегда. Больше оборачиваться мне не захотелось…

Секьюрити по краям двери услужливо распахнули ее нам, приглашая войти. Я вместе с немцами, замолчавшими на миг от удивления, шагнула в полумрак, ожидая чего-то еще более сказочного. Да, Ридле знал, куда в Тарасове повести гостей!

Главный зал был погружен в полумрак. Ни одного окна в нем не было, поэтому контраст с ярким вестибюлем был разительным. Потолок главного зала был сделан в виде звездного августовского неба, по которому чертят огненные полосы сверкающие метеоры. Эффект был настолько великолепен, что мы не сразу обратили внимание на сам зал.

Он был довольно просторным. Прямо напротив входа располагалась стойка бара, переливающаяся огнями. За стойкой красовались две нимфы в таких же точно нарядах, как и у гардеробщицы.

Слева и справа от бара расположились раскрытые розовые раковины двух сцен. На одной находилось оборудование для работы ди-джея, а на другой — все, что требуется музыкантам для создания живого звука. Впрочем, и та, и другая сцена была пуста. Обе розовые раковины располагались под углом друг к другу, и между ними была площадка для танцев.