Отвечать Ольга пока не могла. Наверное, у нее было что-то вроде мгновенного ступора с запоздалой реакцией, которая предполагает строгую последовательность действий. Так что она последовала моему первому совету и закрыла рот.

— Хорошо, по глазам вижу, что ты мне поверила, — сказала я. — У меня сейчас нет времени на подробности, Митя тебе сам расскажет. Но на один вопрос ты должна мне ответить. Это не простое любопытство, от твоего ответа может зависеть — будет Митя жить дальше или нет. Тебе ведь это небезразлично?

— К-конечно, — с трудом проговорила Ольга. — Спрашивайте…

— Вот так-то лучше, — похвалила я ее. — Вопрос простой. Кому ты говорила, что у тебя с Митей назначено свидание на четвертое октября?

— Людмиле, — тотчас же отозвалась Ольга. — Больше никому, честное слово.

Ага! Выходит, я была права в своем предположении, что именно Ольга проболталась о назначенной с Митей встрече! Что ж, копнем поглубже.

— Кто такая Людмила? — взяла я быка за рога. — Адрес, профессия?

— Да это однокурсница моя, — дрожащими губами проговорила Ольга. — Мы сегодня вместе утром зачет сдавали. Да она и сейчас здесь!

— Покажешь, — потребовала я. — Выловишь после концерта, что хочешь делай, но, когда мы с Митей подойдем к тебе, она должна быть рядом.

— Х-хорошо, — пролепетала Ольга. — Так вы действительно думаете, что Митя приходил ко мне в тот вечер? Что его кто-то разыграл?

— Я не думаю, я это знаю, — со вздохом проговорила я. — Но этот розыгрыш вполне мог закончиться смертью твоего приятеля, и ты бы рыдала на похоронах, глядя на его распухшее от пребывания в волжской воде тело. Еще, кстати, тобой не оцененное.

За дверью загрохотали аплодисменты. Я кивнула Ольге и ринулась в зал.

К счастью, на «бис» ничего не стали исполнять, и через две минуты я уже была за кулисами.

— Восхитительно, Дима! Ты был просто великолепен, — скороговоркой проговорила я, подскочив к Корнелюку. — Давай я тебе помогу переодеться.

Дмитрий Владимирович еще не пришел в себя после концерта и находился в каком-то эйфорическом состоянии. Он даже не обратил внимания на косые взгляды в мою сторону, когда я помогала Мите стянуть с него фрак и напялить «гражданскую» одежду.

Корнелюк продолжал витать в облаках и что-то напевать. Единственная осмысленная фраза, которую он произнес, была такой.

— А как сегодня замечательно прозвучал Стравинский! — проговорил он, вдруг остановившись, когда мы с ним под руку выходили в фойе.

— Божественно! — торопливо подтвердила я, нашаривая глазами в толпе Ольгу.

Ага, вот ее кофточка в крупный горошек слева. И рядом с ней какая-то девушка. Ольга поймала мой взгляд и едва заметно кивнула.

— Замечательно, — проговорила я, покрепче ухватив Митю за локоть и придавая нашему движению верное направление. — Ольге тоже очень понравилось.

— Ольге? Правда? — расцвел Митя. — Не может быть! Откуда ты знаешь?

— Она сама мне сказала, — ответила я. — Мы перекинулись парой слов в перерыве…

Но тут дорогу нам преградила Мария Ахметовна. Богомоленко с восхищением смотрела на Дмитрия. Не в силах сдержать восторга, она обвила его шею руками и смачно поцеловала в щеку.

— Мама, ну что вы! — смутился Митя. — Я рад, что вам… что тебе понравилось…

— Это был лучший день в моей жизни, — проговорила Богомоленко, сморкаясь в платочек. — Знаешь, сынок, ты прости меня, если сможешь, но…

— Мама, пожалуйста, не надо, — попросил ее Митя, видя, что Мария Ахметовна намерена прилюдно разрыдаться. — Давайте я как-нибудь к вам приеду и мы обо всем поговорим. Хотите, в выходные?

— Твой отец был слишком властным человеком, — не обращая внимания на слова сына, продолжала Богомоленко. — Я быстро поняла, что мы с ним не уживемся, но он меня не отпускал. Я хотела уйти вместе с тобой, но он заявил: только через мой труп! Сына, мол, не отдам. И я ушла одна. Он не дал мне ни копейки, представляешь! Сказал: убирайся, если хочешь, но от меня ты ничего не получишь. Ведь мы с ним даже не были расписаны!

— Мама, давайте перенесем этот разговор на выходные, — твердо сказал Митя, чувствуя, как я дергаю его за рукав. — Пеките пироги, сцеживайте самогон и ждите меня в воскресенье к обеду.

Насилу отвертевшись от назойливых материнских жалоб и объятий, Митя уже сам тащил меня по мраморному полу фойе к Ольге.

— Выходит, что я еще и незаконнорожденный, — бросил он на ходу. — Каждый день какие-нибудь сюрпризы! С вами, женщинами, не соскучишься!

Вот мы и рядом с Ольгой. Слева от нее стояла девушка из тех, кого обычно называют «яркими» — броская помада, вызывающая прическа, тщательно подобранная косметика, дорогой туалет.