— Там, где делают татуировки? — заинтересовалась Агния. — Спасибо большое, Ниночка. Я как раз думала, кто бы мне показал. Потому что в моей книге о Шолохове есть такой сюжет, с татуировками.

— Так я вам и покажу, у меня сегодня вечерняя смена.

Через несколько часов Агния спускалась в полуподвал, где был знаменитый салон. У дверей ее встретила сама Ниночка.

— Я вас поджидаю. У нас по записи, а у меня клиентка как раз заболела — герпес. Мы с герпесами не работаем.

Она провела Агнию в зал, где в раздвижных креслах, похожих на те, что стоят в современных стоматологических кабинетах, сидели и возлежали несколько девиц разного возраста.

Над ними колдовали мастерицы. В основном разрисовывались плечи. Но одной девушке на щеке изображали колокольчик, а другой — чем-то украшали грудь.

— Мужчинам сюда вход запрещен, — объяснила Ниночка, — мужской зал — там. Если интересно — вон в углу на столике журналы и альбомы с образцами «тату».

— А где ваше место? — спросила Агния.

— Там, у стены. У меня работа специфическая: я исполняю татуаж под макияж. . — Что-что? — переспросила Агния.

— Чтобы не подводить каждый день карандашом губы, можно сделать татуировочку, — объяснила, улыбаясь, Ниночка. — Тут тоже много разных фасонов. Хотите, я вам сделаю?

— Ниночка, мне надо с мужем посоветоваться, — испуганно отказалась Агния.

— Правильно, у нас многие клиентки советуются с мужьями. Даже рисунки уносят домой. Если хотите, взгляните — там большой выбор, это очень интересно. И совсем не то, что в той противной книге о тюремных татуировках. Помните? Недавно вышла. Сейчас такие уже почти не делают. Хотя, если кто захочет, наши мастера исполнят. У нас же все — настоящие художники. Некоторые летом по контрактам в парижских салонах работают. А запись к нам — за месяц вперед. И вообще, сегодня красивая татуировка стала знаком современного человека.

Пока Ниночка объясняла, явилась записанная к ней клиентка, девочка лет шестнадцати. Нина усадила ее в кресло, отрегулировала свет и принялась, сверяясь с выбранным рисунком, трудиться над ее губками. Агния в это время перелистала несколько журналов. И поняла, что пришла не зря, потому что наткнулась на разворот, имеющий прямое отношение к Шолохову. Там были помещены две фотографии с татуировок, которые делал он лично. Агния мгновенно узнала его манеру: искривленное, выпуклое пространство и огромные лики каких-то святых. Такие работы составили бы славу любому музею.

Все же Ольга исполнила совет Михаила и отправилась домой, чтобы сразу составить список знакомых старшего сына. Дома ее встретил Павлуша.

— Мам, что, Петька еще не приходил? — спросил он беззаботным голосом.

— Ты же видишь, нет. — Неожиданно для себя она всхлипнула.

— Ну дает! — сказал сын неодобрительно. — Хотя бы позвонил!

Еще недавно Ольга с легким раздражением пыталась успокоить Еву Захарьянц, когда та растерянно лепетала что-то о своем сыне. А теперь она и сама вела себя точно так же. Ну что ей могут сказать бывшие одноклассники Пети, с которыми он не виделся года два?! Однако всех их она тоже внесла в список. И начала обзвон.

— Здравствуйте. Попросите, пожалуйста, Диму. Димочка, это говорит Ольга Васильевна, Петина мама. Скажи, пожалуйста, ты давно не видел Петрушу?

Она старалась говорить легким голосом, чтобы не испугать ребят. Менялись имена: Ваня, Боря, Лида, Семен. Кто-то из них видел Петю очень давно, кто-то месяц или неделю назад.

Но никаких полезных подробностей они ей не сообщили. Иногда вместо одноклассников она разговаривала с их родителями.

— Да бросьте переживать, — уговаривал ее один из отцов. — Они только этого и добиваются, чтобы мы за них переживали. Это называется «воспитание родителей методом доведения до инфаркта». Мой обалдуй, он же что устроил, когда я его отругал. Сел в поезд и уехал в деревню к бабушке. Я его три недели по всем моргам искал, поседел, а он у бабушки на блинах нежился! Представляете! И врал ей, что это мы его в деревню отправили.

Это было бы счастьем, если бы Петя поехал к кому из родственников в деревню, но только не было у них деревенских родственников.

Ночью Ольга Васильевна почувствовала, что сходит с ума. Например, она поставила включенную настольную лампу на подоконник: ей вдруг показалось, что Петя бродит вокруг по темным пустым улицам и не может найти дорогу домой. «Увидит свет в окне и поймет, что ему — сюда, — подумала она, ставя лампу. Потом стала лихорадочно искать большую фотографию сына, чтобы отнести ее завтра в церковь. — Буду молиться перед иконой и покажу ей эту фотографию».

На этой мысли она себя и перехватила. И в который уж раз набрала номер Михаила.

— Олечка! — Михаил отозвался сразу. Он уже не спрашивал о новостях, потому что понимал, что никаких новостей у нее быть не может.

— Миша, мне так плохо, я не знаю, что делать! — пожаловалась Ольга. — Поговори со мной, если можешь.

За эти часы они уже обсудили все варианты. Мишины знакомые из милицейско-адвокатского мира не смогли нигде обнаружить Петиных следов. По их уверениям, ни в каких милицейских сводках ее сын не значился. Но сидеть сложа руки и ждать было все равно невозможно.