Помимо прочего, Воскобойников достиг больших успехов в фехтовании. Еще в молодости он участвовал в поединках на первенство города и занимал призовые места среди лучших фехтовальщиков, а сразу после армии получил звание мастера школы серебряной розы. Все бы ничего, только дуэлей, в которых он участвовал, было слишком много – неприлично много для мастера такого уровня. Ведь всем известно, что настоящий мастер выиграл тот бой, который не состоялся. И убитых в поединках хватало – не всегда дуэлянты дрались только до крови, как это принято у взрослых людей.

Дважды дуэли, на которых дрался Архип Агафонович, разбирал суд чести, но оба раза выносил оправдательное определение.

Следователи поработали неплохо: помимо официального досье, в дело были вложены несколько газетных вырезок – преимущественно светская хроника. В этих вырезках Воскобойников представал блестящим кавалером и покорителем женских сердец. Если учесть, что жена его умерла больше десяти лет назад и траур по ней Архип Агафонович не соблюдал, жизнь его была насыщена событиями.

Одним словом, Воскобойников был личностью сложной и разносторонней – врагов у него наверняка хватало. И какой-то из них, зная, что на дуэли ему мастера школы серебряной розы не одолеть, вполне мог всадить в грудь врагу заряд картечи из самострела.

Я уже собирался задать еще несколько вопросов Рыкову, который напился чая и подобрел, когда в дежурку стремительно, словно желая застать там постороннего человека, вошел Голицын.

– Бездельничаете? – спросил он.

– Изучаю дело по двум недавним убийствам, – отрапортовал я.

– Давно нужно было это сделать, – буркнул Петр Михайлович. – А то ищите сами не знаете кого.

Здесь наш шеф был не вполне прав. Дело вел он, помощником его по этому делу был Рыков, и мы с Еремеем не должны были вмешиваться. Хотя, конечно, когда случаются такие серьезные происшествия, все сотрудники шерифского участка могут проявить больше инициативы… Словом, спорить я не стал – начальник всегда прав. Особенно такой начальник, как Голицын.

– Кофе хотите? – спросил шерифа Рыков, снимая с полки его чашку.

– Я пил чай дома. Но можно и еще. Только покрепче заварите. А моя супруга вам гостинец передала. – Голицын вынул из портфеля сверток, в котором оказались румяные и еще теплые пирожки.

Марфа Васильевна серьезно относилась к работе мужа. И о подчиненных его не забывала, хотя в ее обязанности кормить нас, конечно, не входило. Но доброта и внимательное отношение к окружающим, видно, или есть в человеке, или нет. Казалось бы, кто мы для богатой светской дамы? Подчиненные мужа, не более того. Но госпожа Голицына всегда старалась, чтобы мы были накормлены и обогреты. Может быть, это тоже наследственное? Так же ее предки заботились о своих людях – дружинниках, мастеровых, хлебопашцах…

Да и Голицын – демократ. Мог бы на обед и на ужин в свой ресторан ездить или приказать, чтобы ему обед привозили. Но никогда не погнушается с нами чая выпить – если на самом деле хочет.

– Будем ждать, пока этот тип позвонит? – спросил я шерифа. – Может быть, подключим полицию, посадим отряд быстрого реагирования на телефонную станцию…

– Нет, он понимает, что мы можем все это сделать. Не успеет отряд его взять. Да и полицейских зря беспокоить не стоит. Возможно, никакой это и не террорист, а обычный сумасшедший или человек, судьбой обиженный. Подождем…

Петр Михайлович вынул из кобуры под пиджаком револьвер, положил его на стол и задумался, глядя в окно. Длинные пальцы барабанили по столу, взгляд блуждал где-то в сумеречных далях – за окном уже мало что можно было рассмотреть.

– Я вот думаю, что Тимирязев и Воскобойников связаны гораздо сильнее, чем может показаться с первого взгляда, – заявил он после долгой паузы, словно разговаривая сам с собой. – Но окончательных доказательств нет. И найти их я никак не могу. Наверняка знает об этом убийца… Или убийцы. Может, что-то слышал и тот тип, что звонил вам, – поэтому хочет поговорить со мной. Ведь…

Закончить мысль шерифу не дали. Телефон оглушительно затрезвонил – Рыков даже вскочил со стула. Я потянулся к трубке, но Голицын жестом остановил меня. Он не торопясь поднялся, включил звукозаписывающую аппаратуру, добавил усиление звука на телефонном аппарате и только после этого взял трубку.

– Алло?

– Мне нужен шериф. – Звуки прерывались бульканьем, словно говоривший набрал в рот воды. Скорее всего так оно и было – голос волей-неволей изменится, а хитроумному анониму того и надо.