Шрифт:
Только сел Вяйнемёйнен у руля править лодкой дальше, как налетел вдруг на челн встречный ветер и разразилась на море страшная буря. Встали вокруг пенные волны выше мачты, загудел воздух от напора ветров, что дули разом со всех сторон и хлестались песком, принесенным с далеких прибрежий, — никогда прежде не доводилось сынам Калевалы бывать в такой буре, а тут еще захлестнула лодку волна и смыла за борт многострунный короб Вяйнемёйнена, его звучное кантеле. Подхватил кантеле Ахто и унес в глубины на веселье девам Велламо. Навернулись на глаза Вяйнемёйнена слезы, и сказал он скорбно:
— Пропала отрада души — утонула радость старца! Никогда уже больше не вернется ко мне щучье кантеле!
А буря все не утихала, по-прежнему швыряли лодку водяные валы и захлестывали пенящиеся гребни, и тогда посетовал Ильмаринен:
— Горе мне! Зачем вышел я в море на этих дрожащих досках?! Знавал я злые дни на просторах вод, но не видел бури страшнее этой — видно, не пощадит нас нынче ветер и не пожалеют волны!
— Не годится нам горевать, — сказал мудрый Вяйнемёйнен, — не поможет в несчастье плач! И начал старец усмирять бурю заклятием:
— Придержи-ка, Ахто, волны — Стадо пенное взбесилось, — Вниз пошли их остудиться, К Велламо спусти на отдых, Чтобы челн мой не качали, Не захлестывали лодку! Уходи за тучи, ветер, Где родился ты когда-то, Не крени напрасно лодку, Не крути ее, как щепку, — Лучше лес вали на суше, Пригибай верхушки елей!И поумерилась ярость бури, стали смиряться ветры — позади остался ужас стихии. Тут взял веселый Лемминкяйнен те бруски и доски, которые запасливо захватил в поход, и достроил на сажень борта у лодки, чтобы не перехлестнули их волны. И так, подправленный на славу, поспешил челн по спинам водяных валов дальше.
40. Хозяйка Похьолы снаряжает погоню за Сампо
Пока герои Калевалы стояли в море, ослепленные туманом, и тяжко боролись с бурей, старуха Лоухи созвала свой северный народ, снарядила военный челн и, как утка — утят, свела воинов к воде, усадила в корабль мужей с мечами и стрелков с луками. Распустив на мачте парус, точно тучу, поспешила хозяйка Похьолы в погоню за лодкой Вяйнё — отбивать Сампо.
Тем временем герои Калевалы почти уже достигли родимых пределов, но тут почувствовал вещий Вяйнемёйнен неясную тревогу и велел ловкому Лемминкяйнену взобраться на мачту и посмотреть во все стороны: ясен ли вокруг горизонт? Не нужно было дважды просить Ахти показать удаль — влез он на мачту и, посмотрев на запад, восток, юг и север, где осталась Сариола, сказал:
— Впереди нас — ясное небо, а с полночи нагоняет лодку облако.
— Так ли ты увидел? — спросил Вяйнемёйнен. — Взгляни получше — может, то не облако, а корабль под парусом?
Пригляделся с мачты Кауко и сказал:
— Нет, не туча это, а как будто стоит позади нас остров: вижу я на осинах соколов, а на березах глухарей.
— Мелешь ты вздор, — возразил мудрый старец Лемминкяйнену. — Не проплывали мы мимо острова, да и пора бы знать тебе, что соколы на осины не садятся и глухарей на море не бывает, — приглядись-ка получше, может, то погоня Похьолы!
Внимательно вгляделся Ахти в третий раз и сказал:
— Верно, нагоняет нас лодка с севера — сотней весел бьет она по морю, и сотня мужей сидит там с оружием!
Уверившись, что не пуста была его тревога, велел Вяйнемёйнен гребцам налечь на весла, чтобы ушел их челн от погони. Принялись Ильмаринен и Лемминкяйнен грести что есть мочи, и затрясся челн — нос его взревел тюленем, а за кормой вспенилась вода, словно в пучине водопада. Изо всех сил работали гребцы, но все равно настигала героев Калевалы вражья лодка Похьолы. Увидел вещий старец, что не уйти им от погони, и решил колдовством отвести беду. Вынул он из мешочка с трутом кусок кремня, бросил его за борт через левое плечо и сказал:
— Явись из камня подводный утес, чтобы разбилась лодка Похьолы и погибла в диких волнах!
И поднялась из кремня подводная скала, преградив путь вражьей погоне. Налетела лодка Похьолы днищем на рифы, и раскололся на камнях стореберный челн, повалилась мачта, а ветер унес парус.
Но не желала сдаваться хозяйка Похьолы: стоя по колено в воде на утесе, привязала она к ногам пять кос, на руках закрепила борта разбитой лодки, а руль надела себе, как хвост, — и приняла она тут же облик огромной орлицы. Сто мужей с мечами и сто стрелков с луками посадила Лоухи себе на спину, затем, взмахнув крыльями, поднялась в воздух и полетела вослед челну Вяйнемёйнена.
Вмиг настигла старуха Лоухи героев Калевалы — села на вершину мачты, и тут же накренилась лодка набок. В мыслях горячо воззвал Ильмаринен к Укко, чтобы оградил всесильный и славный бог калевальцев от гибели, чтобы дал ему огненную рубашку, под защитой которой не пал бы он в играх злобной стали. Вяйнемёйнен же сказал хозяйке Похьолы:
— Хочешь, разделим с тобой поровну Сампо?
— Не хочу я ни с кем делить Сампо! — ответила Лоухи. — Одна им владеть буду!
Схватила она когтистой лапой изобильную мельницу и потащила прочь из лодки. Но не зевал удалой Лемминкяйнен — выхватил он из ножен меч и ударил сплеча по лапе орлицы, отрубив одним махом ей все когти, кроме одного, что был на безымянном пальце. Разозлилась хозяйка Похьолы и, спуская на Ахти мужей с мечами, воскликнула: