— А мы пойдем в сторону…

Он ступил в широкую колею, но его тотчас же схватила за руку Юля.

— Нет уж, теперь я от вас не отстану, — сказала она и почти вплотную прижалась к Кольцову.

Они шли рядом, стараясь не мешать друг другу. Идти по жидкой грязи было легче. Но там, где земля была тверже и липла к ногам вязким тестом, Юля сразу начинала отставать. Кольцов никуда не спешил. И был бы рад вот так, рука об руку, бродить с инженером по стрельбищу хоть до утра. Но он почувствовал, что Юля очень устала, и ему стало жаль ее.

— Вот не послушались вы меня… — начал было он почти с укором.

— Я вас великолепно слушаюсь, — прервала его Юля.

— Неправда. Не доверили нам самим провести испытания.

— Я и не могла этого сделать, — непреклонно ответила Юля.

— Могли. Вполне могли. А уж отложить замеры на день, отдохнуть после дороги и вовсе могли без всякого ущерба для дела.

На это Юля не сказала ни слова.

— Ну да будет вам наука, — продолжал Кольцов. — А уж следующий заезд я прямо за полковым забором проведу.

— Следующего не будет, — сказала Юля.

— То есть?

— Не нужен он. Мне и так все ясно. Ой! — вскрикнула вдруг Юля.

— Что случилось?

— Сапог потеряла, — засмеялась Юля.

— Господи, я испугался, думал, ногу подвернули, — признался Кольцов.

— И сапог жалко…

— Найдем! — шаркнул лучом по колее Кольцов. — Не заяц, не убежит. Вот же он!

— Ваш солдат не зря предупреждал. Они мне и правда великоваты, — снова засмеялась Юля.

— Стой! Кто идет? — раздался неожиданно в темноте властный окрик.

Кольцов и Юля, опешив, остановились.

— Тьфу ты черт! — вполголоса вдруг выругался Кольцов. — Я и забыл, что тут сторожевой пост выставили.

— Стой! Кто идет? Стрелять буду! — снова послышалось в темноте.

— Это я, капитан Кольцов! — назвал себя Кольцов.

И в этот момент, как назло, погас фонарик.

— Чтобы тебя разорвало! — в сердцах прошипел Кольцов, тряся фонарик.

— Ло-жись! — скомандовал часовой, и в темноте ночи гулко раскатилась автоматная очередь.

Кольцов, не мешкая, схватил Юлю за плечи и свалил на землю. Он не видел, куда она упала. Но, почувствовав, как быстро у него самого на локтях и коленях промок комбинезон, понял: и под ней такая же болотина.

— Ни в коем случае не поднимайтесь! — шепотом предупредил он.

— А зачем он стрелял? — тоже шепотом спросила Юля.

— Порядок такой.

— Ничего себе!..

— Вы уже промокли?

— До костей.

— Двигайтесь ко мне. Тут вроде посуше, — предложил Кольцов.

Юля проворно подтянулась к нему.

— Сейчас попробую с ним поговорить, — сказал Кольцов и окликнул солдата: — Караульный! Это я, капитан Кольцов. Ты что, не узнаешь меня?

Часовой молчал.

— Я попробую сейчас зажечь фонарик, — предложил Кольцов.

— На меня не светить! — послышался грозный окрик.

— Да я на себя! На себя!

— Что же вы не зажигаете? — спросила Юля.

— Черт бы его зажег! — сердито ответил Кольцов, беспомощно повертев фонарь в руках. И снова окликнул часового: — Вызывай разводящего!

Караульный не отвечал. На стрельбище было тихо. Только где-то в стороне по-прежнему гудел трактор.

— Что же он вас не слушается? — уже с иронией спросила Юля.

— Ему вообще с нами разговаривать не положено…

— И долго мы будем лежать?

— Пока не придет разводящий.

— Это тоже такой порядок?

— Глупость ужасная получилась, — смутился вдруг Кольцов. — Я во всем виноват. Забыл, что тут выставили этот дурацкий пост. Хорошо еще, что все так обошлось. Вы не бойтесь, пожалуйста.

— А я и не боюсь, — поняв смущение капитана, ответила Юля. — Я с вами… Лежу в грязи. Очень мягко. Даже приятно.

Кольцов понял, что Юля успокаивает его, и с благодарностью посмотрел на нее. Но ничего не увидел. Он глубоко вздохнул. И вдруг понял: ему не только нельзя сетовать на судьбу, а надо благодарить ее. Ибо, не окажись на их пути этого, как он выразился, дурацкого поста, никогда, быть может, Юля не была бы с ним так близка. А она лежала почти у него на плече, и ее волосы, одурманивающе пахнущие ландышем и миндалем, касались его лица… Ему захотелось сказать ей что-нибудь ласковое, теплое, значительное. Сказать о том, что таких красивых, обаятельных женщин он еще не знал. Что он ночи не спал от волнения, как бы вместо нее не приехал кто-нибудь другой.

— А вы теплый, — сказала вдруг Юля. — Сильный и теплый…

«Я — дубина! Кретин и осел! Еще неизвестно, чем все это кончится», — с негодованием на самого себя подумал Кольцов и спросил:

— Вы насморка не боитесь?

— Я вам уже сказала, что ничего не боюсь, — спокойно ответила Юля.

— А ведь можете получить, — продолжал Кольцов, подумав: «Какую околесицу, однако, я несу!»

— Конечно, если этот ваш разводящий не придет до утра, — согласилась Юля.

Кольцов не успел ответить. До слуха его неожиданно донеслось далекое урчание автомашины. А едва он приподнял голову и посмотрел в сторону этого звука, как увидел в темноте прыгающие вверх и вниз лучи автомобильных фар. В направлении поста из городка двигалась машина. Кольцов догадался: к караульному спешила подмога.