Красницкий Евгений
Шрифт:
— Стыдобища! Бабьими языками воевать! Дожили, ядрена Матрена!
«А вот это вы зря, граф, я же видел, что вам идея понравилась! Хотите изобразить, что честному воину сплетнями заниматься противно? А еще говорят, что бабы притворщицы. Да старые пердуны кокетничать и жеманиться не хуже продувных потаскух умеют! Ну ладно, ваше сиятельство, желаете, чтобы вас поуговаривали, ради бога! Мне не жалко».
— Деда, на войне все средства хороши. Считай это военной хитростью.
— Военной… Тьфу!
— Сплетни, слухи, вообще разные сведения и известия, в умелых руках, страшнее стали отточенной.
— Сам понимаю! А только… все равно, гнусность это. Война твоя ифро… ифо… Тьфу! И не выговоришь!
— Информационная. Проще — война за умы.
— Так бы и говорил. Все равно, гнусность!
«То-то ты этой гнусностью так увлекся. Ладно, пускаем в дело главный калибр!»
— Иисус Христос в Нагорной проповеди сказал, что вор или убийца подлежат суду, а клеветник — синедриону, то есть, суду духовному. Значит клевета — оружие войны за умы — настолько опасна, что обычный суд с таким делом может и не разобраться.
А еще в Писании сказано, что поднявший меч, от меча и погибнет. Наши противники клеветнический меч первыми подняли, мы только защищаемся. И не просто защищаемся, а пытаемся сохранить жизни людей, которых в противном случае, пришлось бы убивать, а значит, души их, отягченные грехами, обречены были бы на вечные муки. Мы не только жизни спасаем, но и души. Нас в этом деле любой духовный суд оправдал бы!
— Кхе…
«Демагог вы, сэр, и место ваше в парламенте, который — от слова „парле“, то есть, трепаться. Хватит! Я — не поп, грехи отпускать права не имею. Меняем тему».
— Деда, а ты откуда знаешь, что Никифор именно семьдесят четыре доспеха привезет?
— Чего?
Дед, видимо, настроился выслушать длинную утешительную проповедь и не сразу понял смысл вопроса.
— Я спрашиваю: откуда ты так точно знаешь, что именно Никифор привезет?
— А-а. Так я на Княжьем погосте никифорова приказчика встретил. Никифор его послал с тремя работниками все тут подготовить к его приезду. Аж на четырех ладьях придет! Надо же будет все разгрузить, куда-то прибрать… Ну, и вообще…
— А сколько учеников для Воинской школы он привезет?
— Написано: четырнадцать.
— Где написано?
— Так в грамотке! Никифор мне все отписал: чего привезет, сколько, когда ждать…
— И когда?
— Да денька через два — три, я думаю.
— Понятно… Деда, мы еще о прежнем деле недоговорили. Как мы узнаем, что на нас напасть собираются? Данила предупредит?
— Догадался? Кхе! Смутьяны — мужи тертые, тоже догадались, наверняка. Ну, вот пусть и думают, что у меня вся надежда только на Данилу.
— А на самом деле?
— Кхе… А не много знать хочешь?
«Да, агентуру раскрывать не положено. Ну и ладно, мне, в общем-то и не к чему знать. Главное, что у деда агентура имеется. А я-то, дурень, Афоню вербануть пытался. Вербанул, туды твою… Стоп! Приказчик!!! А не для него ли мать наряжается? Надо будет глянуть: что за тип. Если приличный человек… Нет, не мое дело. Снегопад, так снегопад… Пусть мать порадуется, все равно, весной в Туров уедет».
Дед, неправильно поняв мишкино молчание, заговорил примирительным тоном:
— Ладно, не дуйся. Холоп у Кондрата есть. Два года назад у него родня отыскалась — весточку с гребцом на Никифоровой ладье прислали. Но родня небогатая, выкупить его не могут. Я ему волю обещал, если все по-нашему повернется. Холоп, конечно, многого не знает, но если сравнить то, что он рассказывает, с тем, что они Даниле врут, очень о многом догадаться можно.
«Бог ты мой, дед еще и разведывательной аналитикой занимается! Да где ж он этому всему научился-то? Вообще ничего не понимаю: имея таких профессионалов (а дед-то, конечно, не единственный), так легко поддаться татарам… М-да, управленцы из Рюриковичей, как из жопы свистулька».
— Деда, так может, и у нас кто-то им доносит? Народу-то на подворье…
— Может, конечно, и так быть, но пока никто не замечен. Девки из материного «войска» по очереди не спят, за соседями присматривают. Троих уже изловили, да все не то.
— Как это «не то»?
— Да так. Одна девка у забора по ночам с кем-то шушукалась. Оказалось — ухажер. Аж с выселок приходил! Ты подумай: почти три версты туда, да столько же обратно!
«Да, почти десять километров за ночь. Что любовь с людьми делает!»