— Что с нами? — простонала Синтия. — Господи, Стив, я не хотела этого делать. Что с нами?

— Не знаю, — прохрипел он, — но кое-что могу сказать. Мы лишь прикоснулись к тому, что произошло в этом городе, и мне это совсем не нравится. Я не могу выкинуть из головы эту гребаную каменюку.

Ему наконец-то достало смелости взглянуть на Синтию. Она прижалась к дверце, словно испуганная девочка-подросток на первом свидании, когда обжимания зашли слишком далеко. Вроде бы она успокоилась, но щеки рдели румянцем, а ребром ладони она вытирала слезы.

— Я тоже, — всхлипнула Синтия. — Я помню, как однажды мне в глаз попал кусочек стекла. Вот и сейчас такое же чувство. Я непрерывно думаю о том, что хотела бы взять этот камень и потереть им мою… ты знаешь. Только это вроде бы и не мысли. Совсем не мысли.

— Я знаю. — Стив уже жалел, что она упомянула об этом. Потому что теперь эта идея возникла и у него в голове. Он увидел себя прижимающим эту уродливую вещицу, уродливую, но могущественную, к своему вздыбленному пенису. А потом — себя с Синтией, яростно трахающихся на полу, под висящими на крюках трупами, с этим серым куском камня, в который они вцепились зубами.

Стив прогнал эти образы прочь… хотя он не знал, как долго сможет не подпускать их к себе. Он вновь посмотрел на Синтию, попытался улыбнуться.

— Не зови меня булочкой. Не зови меня булочкой, а я не буду звать тебя тортом.

Она шумно выдохнула и выдавила из себя нервный смешок.

— Да, лучше так. Думаю, я потихоньку прихожу в себя.

Он осторожно кивнул. Похоже на то. Член-то у него по-прежнему стоял, стоял как надо. Стиву, конечно, хотелось «стравить пар», но хоть мысли его стали своими. Если он сумеет еще какое-то время не зацикливаться на каменной скульптурке, все вообще придет в норму. Но какими же ужасными были те несколько секунд. Самыми ужасными в его жизни. В эти секунды он узнал, какие чувства обуревают сексуальных маньяков. Он бы мог убить Синтию. И, наверное, убил бы, если бы не убрал руку, не разорвал физический контакт. А может, предположил Стив, она убила бы его. Секс и убийство каким-то образом поменялись местами в этом отвратительном маленьком городишке. Да только секс здесь ни при чем, абсолютно ни при чем. Теперь Стив вспомнил, как мигнули огни и вновь включилось радио, когда она дотронулась до каменного волка.

— Не секс, — вырвалось у него. — И не убийство. Сила.

— Что?

— Ничего. Поедем обратно в центр города. А потом к шахте.

— К этому большому валу на юге?

Стив кивнул.

— Там открытый карьер. И должна быть хотя бы одна объездная дорога, выводящая на шоссе 50. Мы ее найдем, и уедем по ней. Я даже рад, что эта дорога оказалась блокированной. Не хотелось бы вновь проезжать мимо того ангара и…

Синтия наклонилась и схватила его за руку. Стив проследил за ее взглядом и увидел, как фары выхватили из песчаной пелены что-то движущееся. Сначала ему показалось, что это призрак, дух какого-то индейца, убитого добрую сотню лет тому назад. Но потом Стив разглядел, что перед ним волк, большой, с немецкую овчарку, только более поджарый. Его глаза горели красным в лучах фар. За ним, как почетный эскорт, следовали две колонны степных скорпионов с хвостами, топорщившимися над спинами. С флангов скорпионов охраняли по два койота. Все зверье вроде бы нервно скалилось.

— Волк что-то несет, — пискнула Синтия.

— Ты сошла с ума. — Но волк приблизился, и Стив понял, что с головой у Синтии все в порядке.

Волк остановился футах в двадцати от грузовика, наклонил голову и выронил на асфальт то, что держал в пасти. Внимательно посмотрел на свой груз, потом отступил на три шага. Сел и часто-часто задышал.

На асфальте, у въезда на автостоянку придорожного кафе, осталась лежать та самая каменная скульптурка с вывернутой головой и выпученными глазами. Ярость, неистовство, секс, могущество — все это она словно проецировала на кабину грузовика направленным лучом, будучи источником особого силового поля.

Вернулся образ трахающейся Синтии. Стив видел, как его член, словно раскаленный меч, погружается в нее, вот они оба лицом к лицу, их губы разошлись в зверином оскале, они ухватили каменного волка зубами.

— Мне ее взять? — спросила Синтия голосом сомнамбулы.

— Ты шутишь? — ответил он. Это был его голос с техасским акцентом, но слова уже не его. Слова из радио в его голове, того радио, что включила эта чертова каменюка, лежащая в пыли.

Глаза каменного волка впивались в него.

— Тогда что?

Он посмотрел на нее и улыбнулся.

— Мы возьмем ее вместе. — Его охватили ужас и восторг. — Не возражаешь?

В мозгу Стива пронесся ураган образов. Что он с ней сделает, что она с ним сделает, что они сделают с тем, кто попытается встать у них на пути.

Синтия улыбнулась в ответ. Губы разошлись, на глазах и зубах заиграли отблески зеленой подсветки щитка. Она высунула язык, точно так же, как язык-змея высовывался из каменной пасти. Стив тоже показал ей язык и схватился за ручку дверцы. Сейчас они вместе побегут к скульптурке, потом потрахаются среди скорпионов, зажав ее между собой в зубах, а дальнейшее уже не имеет значения.

Потому что тогда они окончательно уйдут из реального мира.

Джонни вышел из клуба и протянул бутылку «Джима Бима» Биллингсли, который смотрел на нее с изумлением человека, только что узнавшего, что он выиграл в лотерею.

— Держите, Том. Примите на грудь, только немного, а потом передайте дальше. Мне-то не надо, я завязал, знаете ли. — Он посмотрел на другую сторону улицы, ожидая, что койотов прибавилось, но увидел все ту же пятерку.

Давай, Том, давай, думал он, глядя, как ветеринар свинчивает крышку с бутылки. Пойдет как по маслу, так ведь, Том? Обязательно пойдет.