– Так я и знал, – проговорил он, и в голосе слышалась насмешка, но совсем не было радости. – Потому и согласился. Ну да, моя совесть в этом мече. Она заперта там. Говоришь, не знаешь, как, малахитчик? А мог бы и знать, ведь это твой собрат мне когда-то помог с этим делом. Хорошие маги у вас, в Малахитии, у нас таких отродясь не было. Я как-то напился с одним… самогон у вас тоже хороший… Разговорились, расфилософствовались. Я мальчишка был, сопляк, всё путь свой жизненный искал. Говорю: совесть мне эта проклятущая мешает, сладу с ней нет, и вроде знаю, чего хочу, а сделать не могу – стыдно. И тут твой собрат возьми да скажи: хочешь, я тебя от неё избавлю? Совсем, говорит, не заберу, потому что совесть – неотделимая часть человека, и она всегда должна быть при тебе… но не обязательно в тебе. Так что мы ей определим постоянное местожительство где-нибудь рядом с тобой – да хоть бы вот в этой железке. И всё будет путём… какой ты для себя сам выберешь, не смущаясь нравственными рассуждениями. Мог ли я, щенок неумный, отказаться от такого заманчивого предложения?

Он вдруг развернулся к нам, и я понял, отчего мне было так не по себе весь этот день. Я всё ждал, когда увижу на его лице такое выражение. Ждал и боялся. Дождался вот…

– Что смотрите? – резко сказал он. – Думали, просто так болтают, что нет у меня совести? Врут, конечно. Есть. У меня. А во мне – нет. Так что рыдать тут перед вами я не стану. – Он бросил короткий взгляд на всё ещё всхлипывающего и бормочущего покаяния Родрика. – А вы правда хотели бы увидеть меня таким? Не проще ли прямо спросить, что вас интересует? Я отвечу. Ну? Что вы хотите знать? Кого я убил и предал за свою весёлую жизнь? Очень многих. Могу ли я уйти отсюда, не обрекая на смерть свои войска и жителей этого города? Могу. Уйду? Нет. Потому что я решил, что пройду по этому пути. От самого севера до самого юга. И я пройду. И совесть мне в этом не помеха.

Он с размаху всадил меч в землю. Лезвие закачалось, загудело. Мне казалось, что от него исходит пар – будто пот лорда Себастиана шипит и испаряется на раскалённой добела стали.

– Да ладно вам, – небрежно проговорил монсеньёр. – Будто я что-то новое сказал.

Он сунул большие пальцы за пояс, снова обернулся к Репейнику. Тот стоял, поникнув седой головой, и на его лице отображалось недоумение.

– Ну что, старче? Каков твой вердикт?

Репейник поднял голову, скользнул по собравшимся растерянным взглядом.

– Вы сами выносите вердикт… дети… разума… – выдавил он. – Твоя совесть не может меня услышать… Совесть твоего противника меня услышала. Вы сами определяете, кто идёт на уступку.

– Браво! – хлопнул в ладоши монсеньёр. – И кто же, как думаешь?! Есть варианты?

– Забирай мой город, великий воин, забирай! – завопил лорд Родрик, к этому моменту уже начавший припоминать свои детские шалости и, кажется, еле соображающий от всепоглощающего чувства вины.

– Заткнись, – бросил лорд Себастиан. – Так как? Я победил?

– Смотря что считать победой.

Лорд Себастиан перестал улыбаться.

– Вот именно. Смотря что считать победой.

Он повернулся к нам.

– Антип, собирай солдат. И передай ребятам, что до утра город их.

– Как! – выкрикнул кто-то из свиты Родрика. – Но вы обещали в случае сдачи пощадить…

– Обещал, – кивнул наш монсеньёр и снова заулыбался – той, страшной улыбкой. – Пожурите меня, добрые люди, за то, что я нарушаю слово. Совести у меня нет, верно?

– Себ, но… – начал было Антип.

– Что – но? Мы коптимся тут уже вторую неделю! Ты сам вспомни, как подбадривал ребят, дескать, вот возьмём город, и тогда уж получите вы награду за все мучения! Ты понимаешь, что будет, если сейчас им это запретить?

– Но мы же не брали этот город, Себ… Нам его просто отдали…

– А что, есть разница? – лорд Себастиан вновь повернулся к неподвижно стоявшему Репейнику, грубо схватил его за плечо, встряхнул. – Вот ты мне скажи, приятель – есть разница? Ты со своей грёбаной дипломатией только что отдал этот город на поруганье моей солдатне – что твоя совесть думает по этому поводу?

– Ничего, – ответил тот.

Лорд Себастиан застыл. Жуткая маска слепого веселья наконец спала с его лица.

– Ничего? – переспросил он.

– Ничего.

– То есть тебе плевать на результат твоего… арбитража?

– Я нейтрален, – пояснил Репейник. – При любом исходе дела.

– Но сейчас ведь ситуация… как это у вас называется… внештатная? Ты по сути обработал только одного из нас, у меня против тебя этот… как же его… Антип!

– Иммунитет? – озадаченно предположил тот.

– Вот! Точно! Разве это не меняет дела?

– Нет, – сказал РыПеНей. – Как это ни печально. Правила едины для всех. В этом вся суть Нейтралитета.

– Да я ведь попросту смухлевал!

– Мне очень жаль.

И я вдруг понял, почему его так называют. И почему говорят: встретишь – поймёшь… Это не Рыцарь печален, а его нейтралитет. Печален просто до ужаса. Мне вдруг стало грустно и противно смотреть на этого растерянного, но по-прежнему равнодушного старика, который обладал силой, которую никому в нашем мире так и не удалось украсть… и совершенно не знал, что с ней делать.