– Думаю, ты сама догадываешься. Полчаса назад я вызывал ей врача, он сделал ей укол, теперь она, вероятно, проспит до полудня.

На какое-то мгновение Динна позавидовала свекрови: какой простой способ избежать боли. Но вслух она сказала совсем другое:

– А ты как?

– У меня сегодня много дел. – Марк хмуро посмотрел на Динну и заметил на ее юбке грязь. – Что с тобой случилось, ты упала?

Она кивнула и отвела взгляд.

– Да, я споткнулась, наверное, это от усталости. Ничего страшного.

Марк подошел к ней и обнял за плечи.

– Тебе бы надо лечь в постель.

– Я лягу, но ведь надо все приготовить?..

– Я сам обо всем позабочусь. Тебе не нужно ничего делать.

– Но я хочу...

Динна вдруг забыла, что хотела сказать, как будто у нее никогда и не было своего мнения.

– Нет. Я хочу, чтобы ты поспала. – Марк довел ее до спальни и усадил на кровать. – Может, вызвать тебе врача?

Динна покачала головой, глядя на него таким взглядом, от которого у него сердце разрывалось.

– Динна...

– А как насчет твоей подруги? Марк встал и отвернулся.

– Не думай об этом.

– Возможно, сейчас не время, но рано или поздно нам придется об этом поговорить.

– Может быть, и не придется.

– Что ты хочешь этим сказать?

Динна пристально посмотрела на Марка, почувствовав ее взгляд, он снова повернулся к ней.

– Я хочу сказать, что это не твоя забота. И что я сделаю все от меня зависящее, чтобы решить этот вопрос.

– Навсегда?

Казалось, Марк долго колебался, но потом, глядя Динне в глаза, кивнул:

– Да.

Шанталь выходила из душа, когда услышала, что Марк открывает своим ключом дверь. Она не осмелилась позвонить на улицу Франсуа Премьер; когда же она в последний раз звонила в больницу, не представляясь, то ей только сказали, что состояние Пилар не изменилось. Шанталь собиралась позвонить еще раз после того, как выпьет кофе, но Марк-Эдуард пришел раньше и выглядел он так, будто не спал всю ночь.

– Bonjour, mon cheri, как Пилар?

Шанталь вышла из душа с полотенцем в руках и выжидательно посмотрела на Марка. То, что она прочла в его взгляде, испугало ее. Затем Марк закрыл глаза и прикрыл их рукой. Шанталь показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он снова посмотрел на нее.

– Она... она умерла. Сегодня утром, в четыре часа.

Он тяжело осел на стул в гостиной. Шанталь быстро сняла с крючка в ванной розовый банный халат и подошла к Марку.

– Ох, Марк-Эдуард, дорогой... Мне так жаль. – Она опустилась рядом с ним на колени и нежно привлекла его к себе, обнимая за плечи и поглаживая, как ребенка. – Oh, mon pauve cheri [13] , Марк-Эдуард. Это ужасно.

Марк не заплакал. Он сидел с закрытыми глазами и чувствовал странное облегчение оттого, что пришел к Шанталь.

Шанталь хотелось спросить, не случилось ли еще чего-нибудь. Учитывая то, что произошло утром, это был нелепейший вопрос, но Шанталь не покидало ощущение, что Марк изменился, что он ведет себя как-то странно. Возможно, это только следствие потрясения и усталости. Она отпустила его и встала, чтобы приготовить^кофе, потом снова села у его ног, удобно устроившись на белом ковре. Розовый халат едва прикрывал ее, стройные ноги оставались открытыми.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать? Марк отрицательно покачал головой.

– Шанталь, Динна видела нас вместе вчера ночью. Она приехала в аэропорт, чтобы меня встретить, и видела, как мы вместе выходили из самолета. Она все знает. Все. Женщины в этом отношении на редкость проницательны. Она сказала, что уже по тому, как мы двигались, ей стало ясно, что мы вместе давно.

– Должно быть, она очень умная женщина. Шанталь смотрела в лицо Марка, выжидая, что он скажет дальше.

– Да, на свой лад.

– И что она сказала?

– Почти ничего. Пока. За последние несколько часов слишком многое произошло. Но Динна обязательно вернется к этому разговору. Она американка, а американцы относятся к таким вещам очень серьезно. Они верят в преданность до гроба, в мужей, которые моют посуду, в детей, которые моют машину, по воскресеньям они всей семьей ходят в церковь и живут долго и счастливо лет до ста девяти.

Марк говорил устало, в его голосе слышалась горечь.