Это была единственная мрачная мысль, мелькнувшая в его голове, и он отогнал ее. Он снова и снова вспоминал шелковистую кожу Маргерит, ее горячую страсть, ее руки, обнимавшие его, и ее крики восторга и наслаждения.

После этой ночи Б.К. Роуз написал целую книгу стихов, но это не шло ни в какое сравнение с тем счастьем, которое он обрел с ней, — счастьем, которого он жаждал с той самой минуты, когда на маскараде увидел ее янтарные глаза в залитом солнечным светом саду. Его охватила любовная лихорадка, и хотя сейчас она оставила его, но скоро вернется и снова начнет его мучить. Он глубоко вздохнул, его глаза светились восторгом.

Вечером следующего дня он решил проехаться вокруг Леннокс-Хауса, ибо не мог прожить и дня, не видя ее. Он оседлал Грома, когда было уже поздно, около полуночи, и пустил коня легким галопом по освещенной луной дороге к роще позади ее дома.

Мысль, что она может оказаться на лугу, заставила сильнее забиться его сердце, но представший перед его глазами безмятежный вид не изменился после вчерашней ночи, он ничего не увидел, кроме травы и цветов. Она не пришла. Они не условились о следующем свидании, но она могла испытывать такое же нетерпение, какое сейчас испытывал он.

Разочарованный, он подождал полчаса, затем, сняв белые перчатки и маску, подошел к лошади и спрятал свидетельства своего обмана в седельную сумку. Глупо было ожидать, что она разделит его тоску.

Взяв Грома под уздцы, он прошел через рощу и, привязав коня к дереву у конюшни, украдкой пересек темный двор. В доме светилось только одно окно, в старом кабинете Леннокса. Как вор, он прокрался вдоль дома и заглянул в окно. Что это? Никакой мебели, только жесткий стул, высокая стопка бумаг и хозяйственные книги, лежащие у ее ног. Маргерит, положив одну из них на колени, что-то писала гусиным пером. Свет свечи, стоявшей на полу, окружал ее золотистым сиянием.

Чарлз глубоко вздохнул и озадаченно посмотрел на нее. Почему она так поздно занимается делами, и куда исчезла вся мебель? Уж не собирается ли она уехать, не сказав ему ни слова?

Он решил обойти вокруг дома и постучать, чтобы узнать, что случилось, и даже, если потребуется, вынудить сказать правду. Совершенно очевидно, что она попала в затруднительное положение, если ей пришлось продать всю мебель. На стенах не видно ни одной картины, на полу — ни одного коврика. Он направился к дверям, но остановился, подумав, что не следует беспокоить других обитателей дома.

Он тихонько постучал в окно и окликнул ее по имени. — Это я, Чарлз, — произнес он, напоминая себе, что не должен показывать свою безграничную любовь к ней, иначе она может что-то заподозрить.

Она резко подняла голову и, сердито посмотрев в окно, крикнула:

— Убирайтесь! — Ее глаза гневно сверкнули. — Если это вы, Ренни, я не хочу видеть вас. Немедленно убирайтесь из моего имения!

Ренни? Зачем ему появляться здесь среди ночи? Чарлз прижался лицом к стеклу и помахал рукой. Она нахмурилась, но, узнав его, успокоилась и распахнула окно.

— Чарлз! Что ты здесь делаешь среди ночи? Ты должен быть дома, спать крепким здоровым сном.

— Ты придаешь мне сил, Маргерит, — улыбнулся он. Она укоризненно покачала головой.

— Что тебе нужно? Он развел руками.

— Вот это гостеприимство! Я играл в карты и заехал посмотреть, все ли здесь в порядке. Ты не хочешь меня впустить?

Она скрестила руки на груди и с подозрением смотрела, как он влезает в окно и отряхивает сапоги.

— Мне не нужна нянька, Чарлз. Я здесь в полной безопасности.

— Согласен, но около тебя нет взрослых мужчин, кроме старого кучера, которые могли бы тебя защитить, а по дорогам бродят разбойники.

Она залилась краской, и он понял, что она подумала о Полуночном разбойнике. Ее глаза заблестели от волнения, а губы тронула улыбка. Как она мила, подумал он и едва удержался, чтобы ее не обнять.

— Ты так преобразилась, милочка, — медленно произнес он, вертя на пальце шляпу, — стоило лишь упомянуть о разбойниках. Не повстречалась ли ты с грабителем, известным под именем Полуночный разбойник? Уж не целовал ли он тебе руку и не шептал ли на ушко любезности?

Она впилась в него глазами, ее щеки пылали.

— Мне не нравится твоя язвительность, Чарлз.

Он заложил руки за спину и медленными шагами обошел единственный стул. Ему доставляло удовольствие ее дразнить.

— Ты не ответила на мой вопрос, Маргерит. Ты виделась с ним?

— Я не обязана тебе отвечать. — Она сложила руки на коленях и отвела взгляд. Он мог бы поклясться, что она прижала бы руки к сердцу, будь одна в комнате, но сейчас не могла себе этого позволить. Чувствуя ее волнение, он не стал развивать эту тему.