— Было бы здорово, если б они все ушли из стада или умерли до того, как они сделают то, что запланировали для нас на завтра, — размечтался Том.

— На это рассчитывать не стоит, — возразил Дэн. — На каждого убитого и дезертира мы видели двадцать или тридцать тех, в ком программа по-прежнему работает. И одному Богу известно, сколько таких же ждут нас в этом Кашваке.

— На это тоже не рассчитывайте, — ответил ему с заднего сиденья Джордан. Пожалуй, резковато. — Вирус в программе, червь, не такой уж пустяк. Поначалу он, конечно, может показаться мелочью, а потом бум — и ничего не работает. Я играю в эту игру, «Стар-Мег»… ну, вы понимаете, я в нее играл, а потом один парень из Калифорнии страшно разозлился из-за постоянных проигрышей и запустил в систему червя, который за неделю вывел из строя все серверы. Почти полмиллиона игроков вернулись к компьютерному криббиджу из-за этого козла.

— У нас нет недели, Джордан, — напомнила Дениз.

— Я знаю, — кивнул он. — И я знаю, что за одну ночь они не скатятся с катушек… но такое возможно. И я не теряю надежды. Не хочу закончить так же, как Рей. Он перестал… вы знаете, надеяться, — и маленькая слеза скатилась по щеке Джордана.

Том обнял его.

— Ты не закончишь так же, как Рей, — заверил он мальчика. — Ты вырастешь и станешь таким же, как Билл Гейтс.

— Я не хочу вырастать, чтобы стать таким, как Билл Гейтс, — мрачно ответил Джордан. — Готов спорить, у Билла Гейтса был сотовый телефон. Собственно, готов спорить, что у него их была целая дюжина. — Он выпрямился. — Но я бы многое отдал, чтобы узнать, сколько башен-ретрансляторов сотовой связи по-прежнему работает, несмотря на отключение электричества.

— ФЕМА [141] , — вздохнул Дэн.

Том и Джордан повернулись к нему. Губы Тома изогнулись в подобие улыбки. Даже Клай посмотрел на него в зеркало заднего обзора.

— Вы думаете, я шучу, — вновь вздох. — Если бы. Я прочел об этом статью в каком-то журнале. Когда сидел в приемной моего доктора в ожидании малоприятного исследования, при котором на руку надевают перчатку, а потом суют ее…

— Пожалуйста, — прервала его Дениз. — И так тошно. Повод для твоего визита к доктору можно и опустить. Что ты прочитал в статье?

— После 9/11 ФЕМА затребовало и получило немалую сумму от Конгресса, точную цифру я не помню, но речь шла о десятках миллионов долларов, на оснащение национальной системы башен-ретрансляторов сотовой связи аварийными генераторами долговременного использования, чтобы гарантировать, что страна не лишится средств связи в случае скоординированной атаки террористов. — Дэн помолчал. — Как я понимаю, деньги были потрачены не зря.

— ФЕМА, — повторил Том. — Уж не знаю, плакать теперь или смеяться.

— Я бы посоветовала написать твоему конгрессмену, — ввернула Дениз, — но он скорее всего обезумел.

— Он был безумным и до Импульса, — рассеянно ответил Том, думая о другом. Потер шею, посмотрел в окно. — ФЕМА. Знаете, а ведь это логично. Гребаное ФЕМА.

— А мне бы очень хотелось узнать, почему они потратили столько усилий, чтобы поймать нас и доставить в Кашвак, — сменил тему Дэн.

— И при этом гарантировать, что никто из нас не последует примеру Рея, — добавила Дениз. — Не забывайте об этом. — Пауза. — Я бы и не последовала. Самоубийство — это грех. Здесь они могут сделать со мной все что захотят, но я отправлюсь на небеса со своим ребенком. Я в это верю.

— Латынь — вот от чего у меня бегут мурашки, — вновь заговорил Дэн. — Джордан. Возможно ли, чтобы мобилоиды могли взять то, что было раньше, и встроить старое в их новую программу? Если это старое не противоречит… м-м-м… ну, не знаю… их долгосрочным целям?

— Наверное, — ответил Джордан. — Точно знать не могу, потому что нам неизвестно, какие именно команды могли входить в Импульс. В любом случае это же не обычное компьютерное программирование. Это саморазвивающаяся программа. Органическая. Обучающая. Да, полагаю, это обучающая программа. «Подпадает под это определение», — как сказал бы директор. Только они все обучаются вместе, потому что…

— Благодаря телепатии, — вставил Том.

— Именно, — согласился Джордан. На его лице отражалась тревога.

— А почему от латыни у вас по коже бегут мурашки? — спросил Клай, глядя на Дэна в зеркало заднего обзора.

— Том сказал, что латынь — язык справедливости, и я полагаю, это правда, но мне представляется, что еще в большей степени это язык мести. — Он наклонился вперед. За линзами очков в глазах читались усталость и тревога. — Потому что с латынью или без оной они не могут думать. Я в этом убежден. Пока что, во всяком случае. Ими движет не рациональное мышление, а некое сознание роя — порождение чистой ярости.

— Я протестую, Ваша Честь, фрейдистское измышление! — воскликнул Том достаточно весело.

— Может, Фрейд, может, и Лоренц, — ответил Дэн, — но в любом случае попробуйте опровергнуть мое измышление. Разве может кого-либо удивлять, что такая общность, такая пышущая яростью общность, подменит справедливость местью?

— А разве это имеет значение? — спросил Том.

— Для нас, возможно, — ответил Дэн. — Как человек, который однажды читал базовый курс о «судах Линча» в Америке, могу ответственно заявить, что месть обычно приводит к куда более мучительной смерти.